Цзянь
Шрифт:
Чжилинь негромко вскрикнул.
– Вижу, что да, - сказал голос.
Через минуту Чжилинь почувствовал прикосновение ватки, смоченной в спирте, к трем разным точкам на его теле: нижняя часть спины, над левым бедром, под левым коленом.
– А теперь приступим.
Длинные, тонкие иглы пронзили его плоть. Мгновенно боль притупилась. А потом и совсем прошла. Чжилинь уснул.
Самолет, доставивший Джейка в Гонконг, приземлился в аэропорту Кайтак в семь часов вечера. Он бы прилетел раньше на несколько часов, если бы не шквал. К его
Она поджидала его, стройная и такая красивая, пока он проходил таможню. Заметив, что он освободился, она пошла к нему навстречу сквозь толпу, и он невольно залюбовался грациозным покачиванием ее бедер. Было в ней что-то одновременно и целомудренное, и чувственное. Ее можно было принять за студентку, встречающую старшего брата, возвратившегося домой из заграничной поездки.
Они стояли на расстоянии фута друг от друга. Она молчала. Джейк заглянул ей в лицо и вспомнил слова Камисаки: Так, наверно, выглядит человек, пробежавший марафонскую дистанцию.
Неужели я в самом деле так плох?
– подумал он.
В самолете он спал урывками. Это был неглубокий и неспокойный сон, в котором Ничирен, одетый в кимоно Камисаки, ожидал его в Гонконге и манил к себе рукой. Что бы это значило?
– Он в Гонконге, - сказала ему Камисака на прощание.
– Вот и все, что я могу вам сказать.
– Почему он там?
– настаивал Джейк.
– Что он там делает?
– Он часто там бывает. Только в этом году он там был три или четыре раза. Но что он там делает, я не знаю.
Несмотря на все, что она для него сделала, и несмотря на свое в общем хорошее к ней отношение, Джейк все-таки не доверял ей. Он ей так и сказал.
Глаза ее словно проникали ему в душу. Они стояли рядом, у двери. Он уже сделал шаг, переступая порог. Еще мгновение, и они разойдутся. Сексуальное чувство ни в коей мере не примешивалось к их отношениям, но он странным образом ощущал, что между ними установилась какая-то таинственная связь. Это и удивляло его, и беспокоило.
– У вас есть обломок фу, - сказала она просто, - и у Ничирена тоже. Я их видела оба. Они составляют две половинки единого целого. Их сила связывает вас. Вы не можете быть врагами.
Для него это умозаключение прозвучало тогда как образец ошибочной логики.
– Мне бы нужно знать имя, - сказал он, - Хоть вы и не знаете, зачем он ездит в Гонконг, но, возможно, вы слышали имя.
– Он никогда и ничего не рассказывает мне о своих делах.
– Мог обмолвиться ненароком.
– Разговор в постели? У нас таких не бывает. Во всяком случае, того типа, который вы имеете в виду.
– Да нет, я думал только, что вы случайно могли что-нибудь подслушать. Обрывок телефонного разговора, например. Он когда-нибудь звонил отсюда в Гонконг?
Камисака наморщила лоб, честно стараясь вспомнить. Затем вдруг кивнула. Пожалуй, да.
– Что-то вспомнили? Имя? Место? Что-нибудь?
– Кстати, это было не так давно. Дайте-ка
– Ее сосредоточенные глаза, казалось, светятся в полутьме усагигойи. Когда они снова сфокусировались на нем, Джейк почувствовал, что у него перехватило дыхание, как во время быстрого бега.
– Вам что-нибудь говорит прозвище Верзила Сун?
– спросила его Камисака...
– Ну как, удачно съездил?
– спросила Блисс. Вокруг стоял гомон, который всегда бывает в аэропорту после прибытия очередного рейса.
Очень китайский вопрос, - подумал Джейк и ответил в тон ей:
– И да и нет. Подружился с очень влиятельным человеком. Это никогда не помешает. Но вряд ли можно считать удачей то, что у меня на глазах убили жену.
– Какой ужас!
– воскликнула она, придвигаясь к нему еще ближе.
– Я тебе очень сочувствую!
Она поцеловала его в щеку, прижимая к себе, будто он нуждался в соболезнованиях. Он ничего на это не сказал.
– Дай мне одну из твоих сумок.
– Да что ты!
– воскликнул он, не давая.
– Я еще пока не калека.
– Я не...
– Она встряхнула головой, разозлившись сама на себя за бестактность. Ее черная как ночь прядь волос описала в воздухе дугу и снова упала, закрывая бровь.
– Извини. Что-то у нас все никак разговор не клеится. Она улыбнулась как ни в чем не бывало.
– Моя машина ждет нас на стоянке.
Она отвезла его на свою квартиру. Джейк был слишком измучен, чтобы протестовать. Жила она на возвышенной части Гонконга, где начинался подъем в гору известную как пик Виктории. Оттуда были видны и башни Среднего микрорайона, и темные небоскребы Центрального. За ними простиралась гавань, всегда забитая кораблями самого разного типа. И из гостиной, и из спальни открывался потрясающий вид. Из спальни был виден кусочек района, называемого Ванчай, освещенного, как арена цирка.
Она приготовила кое-что поесть; поджаренные на сильном огне и обваленные в соли и перце креветки, цыпленок в очень остром соусе, одним из главных ингредиентов которого было манго, отварной рис. Он ел молча, быстро орудуя палочками.
– Ты ешь, как настоящий китаец, - заметила она, наблюдая за ним.
Потом они пошли в гостиную, где Джейк сразу же бухнулся на диван, обитый тканью с узором в виде тропических растений, мягким и умиротворяющим. Он откинулся головой на спинку, и Блисс сунула ему в руку стакан с бренди.
Джейк не стал пить. Он смотрел в окно на ночной Гонконг. Ливень отмыл воздух так, что огни сверкали в бархатной тьме, как драгоценные камни: сапфиры, изумруды, рубины, бриллианты...
Вот он и вернулся в свой Гонконг. Но Япония все не отпускала его. Мучительные воспоминания обволакивали его сознание, как противный, липучий туман.
Он почувствовал ее прикосновение и, открыв глаза, увидел руку Блисс, прижатую к его сердцу.
– Где болит? Здесь?
– спросила она.
Он ничего не ответил. Только смотрел на нее.