Да будет праздник
Шрифт:
– Кто преподал нам Литургию? Ты?
Мантос вздохнул и сказал:
– Я.
Зомби бежал между палаток.
Тут царил полный хаос. Гости, скрежеща зубами, пытались натянуть жокейские сапоги. Какая-то старушка, завернутая в фиолетовое шелковое сари, как розовая форель – в пищевую пленку, явно испытывала кислородное голодание. Вице-председатель правительства области Лацио в колониальных ботинках, явно на три размера меньших, двигался как робот, держа наперевес огромное ружье. Комик Сарторетти, каждую пятницу вечером приковывающий внимание страны к экрану телевизора,
– Это сорок шестой! А у меня пятьдесят второй!
Зверь чуть не споткнулся о Паоло Бокки: бледный и весь в испарине, он лежал на земле, глядя в небо так, словно узрел там Бога, и твердил как мантру:
– Прошу тебя… Прошу тебя… Прошу тебя…
Не сбавляя ходу, Зомби бежал до самого итальянского садика.
Сильвиетта и Мердер сидели за столиком и ели пиццу по-деревенски с рикоттой и шпинатом.
Сатанист остановился, сгибаясь пополам от долгого бега.
– Вы… еще здесь?
Сильвиетта поднялась со стула:
– Мы передумали жениться. Будем участвовать в операции вместе с вами.
Мердер тоже встал.
– Прости. Мы все поняли.
Зомби задыхался.
– С вами… я… не хочу… разговаривать. Где Мантос?
– Пошел взять еды на фуршете.
Сильвиетта взяла Зомби за руки.
– Ты не понял? Мы не оставим вас. Мы тоже покончим с собой.
– Бросьте… Я не верю.
Сильвиетта прижала ладонь к груди.
– Клянусь. Ты был прав, мы повели себя подло. Но твои слова заставили меня одуматься.
В этот момент появился Мантос с горой равиоли с омарами на тарелке.
– Зомби! Ты вернулся?
Ученик спешил что-то сказать, но все еще не мог отдышаться.
– Ларита… Ларита…
– Что? – спросил предводитель Зверей. – Что Ларита?
– Она поехала… на охоту… на тигра!
42
Начало сафари
Пока суд да дело, охота началась с опозданием на два часа.
Солнце садилось за верхушками деревьев на высотах форта Антенны, унося с собой краски дня, но благодаря виртуозному искусству корейского кинооператора Ким Ду Су парк превратился в заколдованный лес. Спрятанные в зелени прожекторы мощностью десять киловатт выхватывали из темноты, заливая искусственным светом, поросшие лишайником стволы деревьев, грибы и покрытые зеленым мхом валуны. Низкий густой туман, создаваемый генераторами дыма, стелился по подлеску и лугам, где паслись стада антилоп гну, горных козлов и лосей. Тысячи светодиодов, рассеянные по полянам, мерцали в сумерках как рои светляков. Двенадцать гигантских вентиляторов, спрятанных на холмах, создавали легкий бриз, колыхавший траву на открытой поляне, где между увитыми плющом качелями и горками отдыхала семья апеннинских бурых медведей и старый слепой носорог.
Собаки и конные участники охоты на лис уже скрылись за восточными холмами.
Африканские загонщики в авангарде группы пеших охотников прочесывали луг в поисках льва.
Слоны покидали виллу. Травоядные гиганты шли гуськом, сплетаясь хоботами и хвостами, и медленно, но неодолимо продвигались в сторону болот на северо-востоке, где, как говорили, скрывалась Кира, тигрица-альбиноска.
Саса Кьятти на балконе Королевской
Все вокруг принадлежало ему. От вековых пиний до дикого плюща и до последнего муравья.
Как его только не оскорбляли и не высмеивали, называли и психом с манией величия, и неотесанным толстосумом, и вором, но он все пропускал мимо ушей. И в конце концов он победил. Все явились к нему на поклон.
Екатерина Даниэлссон вышла на балкон. Она переоделась, и теперь на ней был коричневый кожаный корсет, охватывающий узкую талию. На плечи накинута шкура чернобурки. Ноги обтянуты сапогами. В руках она держала два хрустальных бокала.
Фотомодель подала вино другу:
– Будешь?
Саса прикрыл веки и поднес бокал к носу. Тонкий, приятный, воздушный аромат был именно такой, как надо. Он смочил губы. Сухое, жаркое и слегка таниновое. Кьятти удовлетворенно улыбнулся. Оно самое, “Мерло-ди-Априлиа”. Он залпом опрокинул бокал.
Екатерина со спины обвила его руками.
– Как ты себя чувствуешь?
Он допил вино и бросил бокал за плечо.
– Как восьмой царь Рима.
43
Мантос, Мердер, Зомби и Сильвиетта, одетые официантами, шли по топкой песчаной почве, то и дело хлюпая по лужам со стоячей водой. Тут кишели комары, мошки, червяки, мухи, стрекозы, множество противной живности копошилось в камышах, в зарослях папируса и среди цветков лотоса.
Мантос растерянно озирался вокруг.
– Не припомню я что-то этого болота… А вы?
– Я тоже нет, – ответил Мердер, глядя на заляпанные грязью ботинки.
– Я был тут несколько раз в детстве. Меня водил сюда отец по воскресеньям после того, как мы ходили слушать папу. Карусели помню, а болото – нет.
– Мы идем в нужном направлении? – спросила Сильвиетта. На самом деле ее это не так уж интересовало. Главное было помириться с Зомби. Она шла замыкающей, понурив голову.
– Думаю, да. Я видел, что они ушли к северу. – Мантос обогнал Мердера и встал в голове колонны. Дюрандаль он привязал к рюкзаку. – Что это за деревья? Странные какие.
Деревья с изогнутыми стволами уходили в песок сотнями длинных темных щупальцев. С веток на них глядели стайки мартышек.
Мердер отмахнулся от мухи с металлическим блеском.
– Нууу… Оливы, наверное.
– Ты что! Это мангры, – фыркнула Сильвиетта. – Никогда не видел их в телепередачах?
Мантос начинал задыхаться. – Погодите… Мангры что же, растут в континентальном климате?
Мердер рассмеялся:
– Не знаешь, не говори. У нас не континентальный климат, а умеренный.
Мантос иронично махнул рукой.
– Вы его только послушайте, нашего профессора. Ты только что принял мангры за оливы.
– Может, хватит вам спорить? Идемте скорее, а то меня комары съедят живьем, – вмешалась Сильвиетта и пошла догонять Зомби. Поравнявшись с ним, она заговорила: – Пирожок, знаю, ты страшно сердишься, но не можешь же ты дуться на меня до самого самоубийства. Это наши последние часы, мы собираемся совершить самое важное дело нашей жизни, нам нужно быть сплоченными и искренними. Я прошу у тебя прощения, но ты должен мне хотя бы улыбнуться. Я же твоя лучшая подруга, да или нет?