Да здравствует Герберт Уэллс!
Шрифт:
В комнате у меня царит, если можно так сказать, порядок, и суровая простота. Стол, за которым я «делаю уроки», хотя никогда я их не делаю, стараясь просто сразу запоминать то, что нам вдалбливают в школе, стул, книжная полка, на которой до сих пор стоят и старые учебники и сказки. Потрёпанный постер с группой «Битлз» на стене над кроватью, (Остался от отца – он был их фанат.) шкаф для одежды и эта самая кровать.
Раздеваюсь. Надеваю хлопчатобумажную пижаму. Привык к этому делу ещё с малых лет. А что: в ней очень даже удобно спать. Зажигаю ночник, гашу лампу. Эксперты советуют, конечно, спать в полной темноте. Но на…рать мне на мнение экспертов. Я хочу просыпаться при свете – чтоб кошмары уж сразу отступали!..
А снятся они мне нечасто. Но случаются. И если уж снятся – так уж сюжеты похлеще того, что мне час назад показывала Машина на четвёртом Уровне. Впрочем, будем надеяться на то, что сегодня устал, как конь, на котором пахали, и отключусь мгновенно.
Надежды вполне оправдались.
Хотя, конечно, нельзя сказать, что вообще ничего не снилось – снилось, но про что, совершенно не могу вспомнить, когда встал по будильнику. Туманные образы, которые только что маячили перед глазами ещё не прояснившегося сознания, растаяли, словно материнская зарплата к концу месяца.
Будильник у меня будит «нежно» – попикивает, как недоношенная канарейка, но – тихо. Аккуратно отключаю его. Со стоном спускаю ноги на половичок, знававший лучшие дни. А сейчас из него во все стороны торчат нити основы, да и истёртая дыра по центру, где вылез ворс – смотрится неприятным серым пятном. А когда-то там имелся рисунок симпатичного тигра. Вернее – тигрицы, окружённой ещё тремя тигрятами. Это мать додумалась мне подарить его на шестой день рождения.
Ладно, довольно предаваться ни к чему не ведущим ностальгическим воспоминаниям. Нужно собираться, и идти. Учиться.
Умываюсь холодной водой, чищу зубы. Смотрю в зеркальце над раковиной на своё хмурое и даже сердитое лицо. А чего я так завёлся? Всё – как обычно. Впереди ещё один серый, и наполненный в-основном бессмысленными действиями, день. Который закончится, даст Бог, хоть каким-то нестандартным и интересным «шоу». А у других подростков и этого нет!.. Только ящик с тупыми реалити-шоу, да наладонник с соцсетями. Ну, и фильмами, или музыкой. Ладно. Криво ухмыляюсь себе же. Хорошо хоть, бриться мне пока не надо. Те жиденькие рыжеватые волосинки, что торчат у меня на подбородке, можно смело игнорировать.
Завтрак у нас обычно спартанский. Впрочем, ем я всегда в одиночестве – мать уже ушла в свой гипермаркет, к семи. Ей нужно успеть разложить по полкам недостающие товары и продукты. Пока покупатели не ринулись внутрь.
Так что кусок хлеба с куском сыра ем со вчерашним чаем, разбавленным кипятком. Пищевой маргарин из нашей «пижонской» и раскрашенной весёленькими цветочками маслёнки загребаю прямо чайной ложкой – не люблю его «намазывать», как делает мать.
Но вот с приёмом пищи и покончено. Да и время как раз подошло: только-только успеть поменять в сумке-рюкзаке тетради, да двинуть на выход.
Перед тем, как захлопнуть и запереть входную дверь на три замка, и оставить её на попечение этажной видеокамере, невольно обвожу ироничным взором наше убогенькое жилище: н-да, не за что взгляду зацепиться. Это – не жильё. А, скорее, берлога. Где мы просто спим. Перед тем, как снова начать. Общественно необходимую трудовую деятельность. Влиться, так сказать, в ряды добросовестных работников. Или, как в моём случае, учащихся.
До школы дохожу пешком – решил сегодня не бегать трусцой, а просто быстро идти. Нагрузка всё равно приемлемая: чтоб привести мышцы в тонус.
Только-только успеваю подняться на второй этаж, в класс, звенит звонок. Всё! Сейчас вход в школу перекроют, и тех бедолаг, что сдуру опоздают, будут разводить на бабки. Чиркая их пропуском по штрафному терминалу. А проще говоря – штрафовать их родителей, снимая деньги прямо с их кредиток. А поскольку многие себе такого позволить не могут, их чада вынуждены-таки поспешать…
Класс у нас стандартный. В четырёх углах и на потолке – видеокамеры. Через которые нас «отслеживают» в режиме онлайн операторы и методисты. Конечно, похоже не столько на школу, сколько на тюрьму, но тут я где-то с Правительством солидарен: довольно выпускать абсолютно ни хрена не знающих дебилов, которые на занятиях до Реформы изводили педагогов тем, что не столько слушали, сколько в планшетники пялились. Да и вообще мне повезло, что учусь – в гос. Школе. Потому что у меня есть эта заветная штуковина – прописка в столице. А вот дети «понаехавших», будь они хоть миллионеры – вынуждены учиться в частных школах. За куда большие деньги. А уж если денег нет – так для нашей страны абсолютно не имеет значения, какие рабочие будут работать подсобниками на стройках, или подметать улицы: с образованием, или вовсе – без.
Класс у нас не переполнен – двадцать учащихся. И пространство немаленькой аудитории организовано специфично: по центру конструкция, напоминающая обустройство какого-нибудь стандартного же крупного офиса: пространство поделено двухметровыми перегородками из ДСП на клетушки размером чуть больше чем метр на метр. Захожу в свою. Открываю сумку, достаю тетрадь. Сегодня первый урок – математика.
Кладу тетрадь и ручку на стол перед монитором, сажусь на стул с жёсткой спинкой и мягким сидением. Всовываю в уши наушнички, вздыхаю. Ладно, чего тянуть. Нажимаю «Энтер». Монитор просыпается, и оттуда на меня глядит милое и приветливо улыбающееся лицо Марии Сергеевны. (Хотя кто его знает, как её зовут на самом деле! Телевизионная версия личности педагога может иметь совершенно другие ФИО, по его желанию. Во избежание, так сказать. Попыток отдельных несознательных родителей как-то воздействовать на этих самых педагогов. До, и во время экзаменов.)
– Доброе утро. Сегодня мы с вами поговорим о логарифмах. Их разработали для более удобной работы с числами, которые значительно больше…
Открываю тетрадь там, где лежит закладка. Пишу для проформы (Ну, чтоб персональная камера видела, что «работаю»): «цель разработки логарифмов. Год. Фамилия создателя.» Самому-то мне этого не надо: в результате методики, с которой нас ознакомил тренер, и тренировок в Братстве, запоминаю я всё с первого раза.
Понеслась…
Обычно стараюсь действительно – учиться. Потому что экзамены – каждый квартал. Для тех, кто сдуру не сдаст – дополнительный курс. Ускоренный. Во внеурочное время. Естественно, за отдельную плату. Ну а кроме этого сильно стимулирует работать наличие над монитором следящей системы: миникамерой отслеживаются движения зрачков. И если они, эти самые зрачки, более пяти секунд направлены не на монитор, или не в тетрадь – загорается первая жёлтая лампочка на панели под монитором. При втором косяке – вторая. А после третьего «предупреждения» загорается красная, и к ученику подходит оператор. Или методист. Дежурящий в большом служебном помещении, заменившем сейчас учительскую. (Что логично, поскольку все «уроки» записаны в Студии, и учитель, записавший курс, спокойненько может ехать отдыхать в Крым, или записывать новый, или просто сидеть дома, если записал уже всё. А приходит он в школу лишь раз в семестр – на приём, вот именно – экзаменов.) И если проверка следящей системы выявит, что с аппаратурой конкретного нарушителя всё в порядке – а как правило, с ней-то всё в порядке! – с кредиток родителей снова снимают деньги… Не больно-то посачкуешь.
Хотя есть и плюсы: «урок» теперь идёт не кабальные, как раньше, сорок пять, или даже сорок – а двадцать пять минут. Затем – перерыв десять минут. Можно посидеть, откинувшись на прямуюжёсткую спинку, закрыв глаза – они реально устают от постоянного напряжения. Так и делает большинство. А можно, как делаю, например, я, встать, и пройтись, чтоб размять ноги, и то место, которым сижу на стуле.
В коридоре встречаюсь с Цезарем. Тот стоит у окна, и,типа, смотрит на наш школьный внутренний двор. Кого он обмануть хочет – я же вижу, что смотрит он на самом деле вглубь себя. Подхожу, протягиваю руку: