Да здравствует ворон!
Шрифт:
– Ну, что будешь делать, ворон? – спросила обезьяна, пугая его еще больше.
Чудовище же, не моргая, смотрело на него широко вытаращенными глазами.
– Могу прямо сейчас уничтожить все ваше гнездо целиком. Мне это под силу! – Оно словно дразнило молодого господина.
И тут же, будто в ответ на его слова, раздался подземный гул, и земля закачалась. В едва соображавшей голове промелькнула мысль: «Значит, землетрясение в Ямаути – это его рук дело!»
Лоб Надзукихико покрылся холодным потом. Что они замышляют? Что будет,
– Не смейте! – видимо заметив колебания хозяина, выдавил из себя Юкия.
Из его носа текла ярко-красная струйка крови. Когда Надзукихико увидел это, в нем словно сломалось что-то важное. Он рухнул на колени и повернулся к чудовищу.
– Я обещаю тебе служить!
– Ух ты!
Боль исчезла.
– Не смейте! – слабым голосом повторил Юкия, уже понимая, что возражать бесполезно.
Надзукихико глубоко вздохнул. В глубине горы, где пахло кровью, старейшина ятагарасу взглянул на чудовище, назвавшее себя богом, и низко поклонился.
– Мы, ятагарасу, будем служить тебе, Ямагами-сама.
Глава вторая. Обвинение
Мир был окутан золотым светом. Маленький братишка громко хохотал. Он неуверенно стоял на новеньких татами, ухватившись за чьи-то ноги.
– Смотри, Адзуса! Малыш Ти встал на ножки!
Тогда он понял, что находится в одной из комнат усадьбы наместника, а мужчина, подхвативший Юкити на руки, – его отец.
– Какой ты умничка, малыш Ти!
– Молодец! – радостно хвалит малыша мать, а рядом подпрыгивает старший брат.
Отец, пристально глядя на третьего сына у себя на руках, говорит:
– А ведь Ти очень похож на Юкиму. Будет такой же молодец, как и он!
– А мне кажется, он гораздо упрямее Юкимы. И намного больше похож на тебя, чем на меня, – улыбнулась мать.
– Думаешь? – Отец тоже расплылся в улыбке.
– А я, а я? – К ним подбежал Юкия и ухватил отца за штанину хакама.
Улыбка мгновенно исчезла с лица мужчины.
– А ты ни на кого не похож.
– Что?! – поник мальчик.
Пространство, залитое ярким светом, вдруг померкло. Стало холодно. Подул стылый зимний ветер. Мать и братья исчезли.
– Батюшка…
Но тот все с тем же каменным лицом оторвал от себя руки испуганного Юкии и ткнул пальцем куда-то ему за спину:
– Ты должен идти туда.
Мальчик почувствовал, что сзади кто-то стоит. Зашлепали по воде ноги. Страшно. Оборачиваться не хочется.
Семья покинула его за какой-то краткий миг. Где-то далеко-далеко – очень далеко от него разливалось яркое сияние, и там смеялась мать, Юкима и Юкити, а к ним шагал отец.
– Подождите, батюшка! Не оставляйте меня! – в слезах завопил Юкия, охваченный ужасом.
Отец не оборачивался, да и мать смотрела с улыбкой лишь на Юкиму с Юкити, не замечая, что Юкия совсем один.
– Подождите, подождите! Матушка, матушка-а-а, посмотрите на меня!
В этот миг из-за спины протянулась холодная рука и обхватила Юкию за лицо. Его обдало зловонным дыханием, и совсем рядом с ним проскрежетал чей-то голос:
– Твоя матушка здесь.
– Господин Юкия?
Он резко открыл глаза и увидел озабоченное лицо склонившегося над ним кохая.
– Это ты, Харума?
– Я. С вами все в порядке? Вы стонали…
– Нет-нет, все хорошо.
Юноша потер лицо и сел. Харума тут же протянул ему бамбуковую флягу с водой. Юкия прополоскал горло и выпил воды. В голове чуть прояснилось.
Они находились в комнате отдыха в Сёёгу. После открытия ворот Кин-мон прошло уже почти три месяца. С того дня небо над Ямаути затянули тучи, и солнце ни разу не выглядывало и не посылало свои лучи на землю. Сильных землетрясений больше не случалось, но растения на полях в провинциях начали загнивать.
Везде – и в центре, и в отдаленных районах – появлялись прорехи. Все чаще сообщали об огнях сирануи у края гор, народ охватило ощущение, что границы Ямаути рушатся и страна будет уничтожена.
Обитатели Тюо, которым некуда было бежать и негде укрыться, продолжали возводить крепости и перебирались в сравнительно мало пострадавший от стихийного бедствия Рёунгу.
Наследник – единственный, кто умел латать прорехи пространства – не успевал объезжать все места, где требовалась его помощь, а все из-за того, что чудовище, назвавшее себя Ямагами, и днем и ночью беспрестанно посылало за ним.
Изначально речь шла об уходе за хозяином, однако чудовище требовало от молодого господина очень немногого. Оно просто призывало к себе слугу по любому капризу и поливало его бранью. При этом стоило тому чуть опоздать, настроение у чудовища ужасно портилось и Ямаути снова сотрясали небольшие толчки.
Огромная обезьяна, что прислуживала чудовищу, всегда ухмылялась при виде молодого господина. Самому Юкии больше не доводилось ее видеть, но, слушая рассказы хозяина, он никак не мог понять, что обезьяны замышляют.
Территория за воротами называлась священной, и молодой господин лично запретил Юкии сопровождать его туда: говорил, что, если с ним самим что-нибудь случится, тому придется взять на себя командование.
Обычно штабные проводили весь день в выделенной комнате в Кэйсоин. Но Юкия служил также и в Ямаути-сю. Разумеется, когда молодой господин возвращался в Ямаути, ему требовалась охрана, поэтому в перерывах между занятиями по тактике Юкия заглядывал в комнату отдыха в Сёёгу.
Сейчас молодой господин опять составлял компанию чудовищу на священной земле. Юкия хотел поспать до его возвращения, однако сон оказался не из приятных.