Далекое и близкое, старое и новое
Шрифт:
Кажется, князь был флигель-адъютантом императора Вильгельма. Не помню причину, но он вызвал на дуэль наследника австрийского престола. Дуэль, конечно, не разрешили, и князь Радзивилл обиделся и ушел из германской армии в русскую. Немцы его предупредили, что, если он попадет в плен, – его за измену немедленно расстреляют. Но Радзивилл этого не боялся и храбро дрался с немцами.
Князь Радзивилл был очень богатым человеком. У него были имения в Германии, Австрии и в нашей Польше.
Вместе с князем Радзивиллом из Дикой дивизии перешел к нам и его вестовой – кавказский человек. Он научил наших денщиков отлично готовить шашлык.
19 июня 1915 года мы второй раз из Ставки были отправлены
Я не помню подробности перечисленных ниже боев (записки остались в Праге) и потому только перечисляю их из моего послужного списка.
17 августа был бой у деревни Дацюны.
19 августа бой у деревни Ужужели.
21 августа опять бой у деревни Дацюны.
26 августа бои у деревни Астыки.
27 августа бои у деревни Жиндулы.
28 августа 1915 года был арьергардный бой у фольварка Шелковщизна. Мне поручено было защищать позицию у этого фольварка с тремя с половиной сотнями и двумя пулеметами до отхода нашей пехоты на заготовленные позиции. У фольварка я должен был держаться насколько возможно и потом отойти на вторую позицию у Лиснова-Гора, откуда уже не смел уйти до приказания. Мне на помощь пришел страшный туман. Огромные силы противника не предполагали, что перед ними небольшая горсточка спешенной кавалерии. Но и я не мог видеть, что они постепенно окружают меня. Оказалось, что я окружен был со всех сторон. Прискакал казак, случайно увидевший с горы эту картину, со словами: «Вы окружены со всех сторон, мне пришлось пробиваться, чтобы вас предупредить». Я послал сотнику Ноздееву приказание скорей присоединиться ко мне с пулеметами, так как мы отходим.
Спокойно выйти из этого окружения мне помог опять же этот благодатный туман. На второй позиции было легче, и я держался там до приказания присоединиться к полку.
У окопов ко мне подошел незнакомый, совсем молодой, красивый, жизнерадостный подпоручик. Он что-то весело рассказывал. Его окликнули, чтобы скорее шел в окоп, и я еще не сошел с этого места, как его уже несли убитого к лазаретной линейке. Так мне было жалко этого незнакомого подпоручика...
Меня за этот арьергардный бой представили к ордену Владимира 3-й степени с мечами. Я спросил полковника П.П. Юрлова, почему не к Георгиевскому оружию, ведь по статуту вышедшему из окружения противника полагается Георгиевское оружие. Полковник Юрлов ответил мне: «Владимира 3-й степени ты получишь через две недели, а Георгиевское оружие, после обсуждения в Георгиевской думе, ты получишь, может быть, через полгода. А война не кончается, и ты еще десять раз успеешь получить и Георгиевское оружие, и Георгиевский крест».
В дальнейшей службе я несколько раз выполнял условия для получения и Георгиевского креста, и Георгиевского оружия, но ни разу не был представлен к ним. Об этом скажу позже.
30 августа был бой Казачьей бригады у деревни Троки и Госпоришки с превосходящими силами наступающего противника. В этом бою полк понес большие потери убитыми и ранеными. В этом бою был тяжело ранен мой большой друг и компаньон по охоте Михаил Михайлович Алфераки.
4 сентября в пешем строю, под моей командой, с четырьмя с половиной сотнями и двумя пулеметами, была атака на немцев, находящихся в окопах у М. Солы. У противника был батальон пехоты и три спешенных эскадрона. В этом бою мы понесли большие потери.
28 февраля я получил орден Святого Владимира 3-й степени с мечами.
Со 2 марта по 30 марта 1916 года я временно командовал лейб-гвардии Казачьим Его Величества полком.
29 апреля 1916 года я был назначен командиром 12-го Донского генерал-фельдмаршала князя Потемкина Таврического полка. Перед этим мне предлагали два полка.
Один раз полк второй очереди и другой раз полк третьей очереди. Но я отказывался, так как эти льготные полки большей частью находились при штабах дивизии или корпусов. А от первоочередного полка я уже не мог отказаться.
15 мая я уехал из родного лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка и 28 мая вступил в командование 12-м Донским казачьим полком 11-й Кавалерийской дивизией, 6-го конного корпуса. Начальником 11-й Кавалерийской дивизии был генерал-лейтенант Дистерло101 , а командиром корпуса генерал-лейтенант Вельяшев.
Помощниками командира полка у меня были полковник Дронов, полковник Клевцов102 и войсковой старшина Сагацкий103 , вскоре произведенный в полковники. С Клевцовым мы вместе учились в кадетском корпусе и в Николаевском кавалерийском училище. Он годом раньше окончил училище и был произведен в хорунжие в лейб-гвардии Атаманский Его Императорского Высочества Государя Наследника-Цесаревича полк. Мы с Клевцовым были приятели. Позже Клевцов перевелся в армию. Когда 12-й полк узнал о моем назначении командиром в их полк, Клевцов, помня мою трезвость в лейб-казачьем полку, предупредил офицеров о моей трезвости и сказал: «Теперь забудьте, какое есть вино и водка – этот командир и понюхать вам не разрешит» – совсем напугал офицеров...
На последней железнодорожной станции меня встретил мой вестовой, и я верхом поехал догонять свой полк в деревню Вишенки Волынской губернии. Прежде всего я догнал обоз, в котором в то время находился полковник Клевцов и заведующий обозом сотник Комисаров104 . Я произвел выводку обозных лошадей, осмотрел повозки, спросил претензии у обозных казаков и на этом с обозом покончил.
Полковник Клевцов и сотник Комисаров пригласили меня с ними пообедать. Я поблагодарил – сели обедать. А Клевцов любил выпить. Он, очень стесняясь, обращается ко мне: «Разреши нам выпить по рюмочке?» – «Конечно, пейте». Из-под стола появилась бутылка с водкой. Выпили за мое здоровье. Немного погодя: «Разреши нам выпить еще по рюмке?» – «Да что ты спрашиваешь, как маленький? Пейте сколько хотите». У Клевцова недоумение на лице, и немного погодя он наливает себе и Комисарову и, обращаясь ко мне, говорит: «Может, и ты выпьешь?» – «С удовольствием». Клевцов говорил мне потом, что готов был провалиться сквозь землю, так ему стыдно было, что не предложил мне сразу, но был уверен, что я по-прежнему абсолютно не пью.
Пообедавши, я поехал в деревню Вишенки, где стоял полк, и приехал туда уже вечером. В этой же деревне находился командир корпуса генерал Вельяшев, начальник дивизии генерал Дистерло и командир бригады генерал Бьюнтинг105 , и я сразу явился всем этим моим прямым начальникам. Встретили и приняли меня очень любезно и даже радостно. Поговорив немного с ними, я пошел в отведенную мне хату и пригласил к себе старшего помощника полковника Дронова. С ним я сговорился о завтрашнем церемониале по приему полка.
Не было места для приема полка в конном строю, так что пришлось принимать его в пешем строю. И офицеры, и казаки произвели на меня хорошее впечатление. В своей короткой речи полку я между прочим сказал: «Требую от командиров сотен, чтобы пища казакам была приготовлена прекрасно и порции были полновесными. За упущения буду строго взыскивать». Претензий никто не заявил, сотни прошли мимо меня церемониальным маршем, и мы пошли в офицерское собрание обедать. Обед был прекрасный, повар оказался на высоте. Были и водка, и вино, но в очень скромных размерах, хотя я никого не стеснял.