Дальний свет
Шрифт:
Вайзонов внимательно слушал.
— Это другие симки, правильно я понимаю? Тогда совершенно не очевидно, что это они.
— Кому ещё, — он добродушно отмахнулся. — В тех краях теперь пусто, человека не встретишь, а тем более с такими именами, обоих разом. Вообще странно всё это — там никого, здесь никого…
Белёсый туман распластался за стеклом, будто и не было дальше ничего в мире — никакой даже улицы и соседних домов. Только капли барабанили по карнизу.
С ленивым недоумением он пожал плечами:
— Пока ехал, не
— На запад, — откликнулся Вайзонов.
— А?
— Они идут с востока на запад. Не останавливаясь, — пояснил Вайзонов. — Наверно, боятся что те будут и здесь.
Он помолчал. Сквозь неохоту всё же спросил:
— Так это правда — про тех?
Вайзонов кивнул.
— И кто они? По-прежнему неизвестно?
Тот неопределённо пожал плечами:
— Никто. Создания. Другие. Лаванда знает?
— Не думаю… Вообще не предполагаю, о чём она знает, — он покачал головой, раздражённо нахмурился. — Послушай, не кажется тебе порой, что мы попали в чей-то дурной сон? Все эти… пожары… Нашествия… непонятно кого. Зима вот эта… с ума сошедшая. Чтоб в январе — и весь месяц ливни, будто летом. Ты когда-нибудь видел такой январь?
82
Белая равнина раздалась без краёв и заполнила весь мир. Это не было областью, частью территории, частью чего-то на географической карте — это была безграничная и, наверно, бесконечная зима.
Где мы?
Где-то в нашей стране.
Иногда по пути им встречались посёлки, даже маленькие города — все, как один, безлюдные, заброшенные в сугробах. Где-то ещё работали фонари, и чёрные окна домов глядели на пустой в ночи перекрёсток. Чуть светилась хрусткая корка снега, и призрачно змеилась иногда дорожка в полусвете — это пробегала позёмка. Надо спешить, наверно, иначе не нагнать упущенное — слышишь, кто-то идёт впереди, там, где поворачивает, убегая вниз, трасса?
Нет… Только, как свистит ветер.
И если прислушаться — если прислушаться чутко-чутко, можно различить как звенит вместе с ним тонкая песня свирели. Она ведёт куда-то сквозь ночь, по краю мёрзлого белого света. Как думаешь, есть ещё в мире люди, кроме нас?
Думаю, где-то они есть.
Трасса бежит впереди. Наст держит хорошо, и наша дорога легка уже много дней. Мне только исподволь думается, что однажды она приведёт нас в мой кошмар — в тот из них, где можешь вечно брести сквозь снега и всё равно никуда не выйти. Если сами мы давно уже спим, это проще, чем кажется.
Не волнуйся, бензина хватит на целый перегон. А дальше — другой пункт, и, надеюсь, в нём будет заправка. Хорошо, что нам теперь не нужны деньги.
Иногда они видели, как сбоку от них маячат те, другие — чужеродные создания с металлическим отсветом по каркасу. Они сжигали леса и осушали реки, затянутые льдом, уничтожив же, двигались дальше. Однажды совсем рядом проплыл недорушенный ещё город. Существа дожирали его — высокие дома-башни складывались в гармошку и проваливались куда-то вниз.
Они тогда поспешили уехать.
Может быть, так и выглядит война?
Не знаю, Феликс. Не знаю.
Иногда попадались приземистые угловатые здания — заводы или железнодорожные депо. Они не работали, но в них можно было укрыться на время, а порою найти даже что-то полезное. Попадались телефоны и радио, но увы, они не работали, и по железнодорожным веткам никогда не проходил ни один состав. Только деревянные столбы начинали порой тянуться вдоль трассы, удерживая в снег и метель провода.
Казалось, в то время, когда мы встаём против одних, другие встают за нас. Казалось, это схватка не на жизнь, а на смерть, и что для нас всегда будет помощь, оттуда, откуда не ждали. Казалось, даже если конец — есть что-то, что подхватят другие, как знамя, подхватит сам мир.
Но мира нет, мы заброшены в пустоте, где только вечный дрейф наугад сквозь зиму. Никто не знает, что мы ещё здесь, и никому никакого дела.
Там должна быть звезда, в небе над трассой. Ты видишь её?
Нет. Но верю, что она там есть.
Мы едем в Ринордийск?
Да.
Мы туда доедем?
Пауза длинною в вечность.
Мы туда доедем?
Этого никто не скажет.
83
Что-то показалось ему здесь знакомым — что-то проскользнуло в воздухе, по лесным ветвям, так, что ещё чуть-чуть, и он узнал бы… Нет, ускользнуло.
(Да ничего не ускользнуло, он сам забыл. Только что почти помнил — и забыл).
Феликс завертел головой, будто попадись оно на глаза снова — и цепочка вмиг восстановится. Несколько елей вряд… Взгорок… Его пересекает тропка и уходит в лес, а там (сворачивает влево?) — он несколько спустился, чтоб посмотреть — да, сворачивает влево. Да, точно, вот такой плавной загогулиной.
Он уже был здесь.
Феликс знал, впрочем, что подобные эффекты часто объясняются каким-то сбоем в мозгу и совсем не имеют отношения к реальности. Либо же можно предположить, что они запутались где-то в дороге и действительно проезжают дважды по тому же месту — как больше нравится.
Но нет, «воспоминание» никак не связывалось с последними днями, а скорее, относилось к временам более ранним — как будто что-то из студенчества. Тоже была зима, и точно так же был заснежен лес…
Ну, тут можно было уже самому посмеяться над собой: ты, в студенчестве, зимой в настоящем лесу? Парень, да ты из Ринордийска выезжал несколько раз за всю жизнь: один раз в Юмоборск — познакомиться с кузиной Лав и взглянуть, как ей там живётся с опекунами, и два-три раза ещё с родителями, по каким-то дальним родственникам. Всё это летом и уж, конечно, по городам, а не в такие леса.