Дальний свет
Шрифт:
Китти остановилась, даже вроде бы поискала её взглядом. Но не увидела и, больше не оглядываясь, пошла дальше.
Поезд медленно тронулся. Его прожектор прорезал темноту, залил на минуту ослепляющим светом, в котором взвихрились тучи снежинок. Китти прикрыла глаза. Стук и скрежет выросли, показались рёвом железного монстра, и состав покатил вдаль, оставляя за собой только темноту.
Теперь всё.
Что бы ни случилось дальше. Никакие падения, утраты и ошибки не имели теперь большого значения, и было можно всё — вообще всё, что угодно. Ведь главное уже совершилось.
Китти улыбнулась почти счастливо и вступила в тот мир, который ждал её — где безвременные потёмки укрывают от глаз и можно беззвучно скользить за спинами тех, кто заслужил, или просто уйти в безмолвие, когда здесь не останется живых.
Она шагнула и остановилась, не двинувшись более. Ничего этого ей было не нужно.
Сегодня ночь искупления.
Вдалеке послышался шум моторов, замелькали фары. На их фоне проступили силуэты вооружённых людей.
«Точно, как по расписанию».
— Стоять и не двигаться, — произнёс кто-то сквозь темноту.
— Да-да, я здесь. Я никуда не иду, — пробормотала Китти, заведомо зная, что тот её не слышит.
Они остановились чуть поодаль с настороженно поднятыми ружьями. Один отделился и, подсвечивая фонариком, приблизился плотнее.
— Оружие на землю.
— Нету, — Китти вытащила руки из карманов.
— Имя?
— Китти Башева.
Тот обогнул её сбоку и встал теперь совсем рядом. Поскольку его всё равно было не разглядеть за фонарём, Китти по-прежнему смотрела вперёд, пытаясь от нечего делать посчитать, сколько здесь человек.
— Подождите, — тот непринуждённо сменил тот на неофициальный. — А это не вас я подкидывал в Ринордийск лет десять назад?
— Наверно, меня, — Китти чуть покосилась в его сторону. — Вы ещё сказали тогда, что у меня взгляд ссо-шника.
— Ну, взгляд-то у вас не изменился, Китти Эрлина.
Он перехватил фонарь несколько по-другому, и теперь и Китти могла разглядеть его в лицо. Она невольно изогнула кончики губ: «какая встреча».
— Идёмте, — тот кивнул в сторону одной из машин. — У меня поручение вас арестовать.
Они двинулась рядом, Китти чуть позади. К ним быстро подлетел один из людей:
— Мы её не обыскивали.
— Забей, — тот отмахнулся. — Конец света скоро.
Больше к ним не приближались. Подведя Китти к чёрному внедорожнику, он открыл переднюю дверь и приглашающе кивнул:
— Садитесь.
— Спасибо, — сказала Китти и забралась внутрь. Всё, как в старые времена.
91
Город заливали дожди. Даже к февралю здесь так и не началась зима, и потоки воды падали с неба, текли поверх кровель и уложенных настилов нескончаемыми реками, а уж за витринами магазинов и кафешек и вовсе было ничего не разглядеть: вода струилась по стёклам, как в настоящем фонтане. Впрочем, кто из горожан сидел бы сейчас где-нибудь, кроме как дома, где телевизор убаюкивающе рассказывает про лебедей и чаек, что всё-таки смогли — смотрите-ка! — ужиться вместе на городском пруду (совсем незачем знать кому-то, что пруд размыло и его не отличить теперь от любой улицы города, а лебеди и чайки давно улетели — кстати, можете не благодарить, вам пришёл паёк за прошлую неделю, катер всё-таки доплыл).
И конечно, никто не мог увидеть, какое действие разворачивалось за окнами маленькой книжной кофейни, что стояла в неприметном переулке. Здесь, внутри было солнечно, хотя струи застили весь мир по ту сторону стекла, но и сквозь них свет озарял помещение.
Женщина сидела на высоком круглом стуле и покачивала ногой. Только что вошедший светловолосый мужчина снял шляпу и подступил ближе.
— Твои любимые, — он улыбнулся и протянул женщине красный букет.
— Danke, — она прижмурилась на мгновение, приняла цветы. — Где Адель?
— Занята, — тихо и многозначительно проговорил мужчина. — Много… нуждающихся.
Женщина понимающе кивнула:
— Да, работы теперь хватит на всех. Даже на господина Редисова, — она насмешливо покосилась на брюнета во фраке, что листал книгу у полок на дальней стене.
— Почему это «даже»? — тот обернулся. — Я, между прочим, и так успел поработать, в отличие от некоторых. Книжки там писал всякие, про нас, про всё, что было.
— Прям про всё? — женщина прищурила глаза.
— Ну… некоторые подробности остались между нами, — он с таинственным видом улыбнулся, окинул взглядом обоих. — Кофе?
— Конечно!
Брюнет отошёл к плитке, где уже почти кипела кофеварка, и вскоре тёмный дымящийся напиток наполнил три чашки.
Женщина отпила немного, подняла голову к «автору», что стоял у её стула.
— У тебя самый чудесный кофе в мире, — сказала она негромко, с отчётливым немецким акцентом.
— Это ещё что. Читал я тут про кофе в одной книге… в какой же…
— Корлетов? «На улицах и площадях»? — подсказал блондин.
— Именно! Там говорилось, в Ринордийске водились когда-то такие кофейни, что аромат растекался из них далеко по улицам, и всякий путник неизменно сворачивал с дороги, чтобы зайти и попробовать столь божественный напиток.
Дверь дрогнула, и внутрь вошёл человек в серой шляпе и сером плаще. Вода стекала ручьями со всех троих.
— Извините, немного припозднился, — человек смущённо и сдержанно улыбнулся.
— Лёха! — блондин вскочил, хлопнул его по плечу. — Садись, обогревайся. Что там случилось?
Тот снял шляпу и расстегнул плащ, несколько потеряно (как, впрочем, и всегда) огляделся по сторонам.
— Только что я встретил… наверно, это называют потерянной душой. Могла бы стать великим творцом или гуманистом. А стала…
Он замолчал, не заметив даже поставленной перед ним чашки кофе.
— Вы разговаривали? — поинтересовался блондин.
— Да, я пытался что-то объяснить ей. Я же всё-таки поэт… как говорится, глас народа. Знаете, что во всём этом самое неприятное? — человек в сером обвёл их взглядом. — Когда ты, лично ты, сделал однажды что-то правильное, сделал, как надо, и можешь даже в какой-то степени собой гордиться. А потом всё перечёркивается… вот такими фактами. И думаешь тогда: а надо ли было ввязываться, стоило куда-то рыпаться, если в итоге всё в мире остаётся как есть? — он прервался, чтоб найти взглядом брюнета. — Слушай, у тебя нет папиросы?