Дальняя бомбардировочная... Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945
Шрифт:
Есть хорошая книга, написанная непосредственным участником этих экспедиций штурманом Алексеем Ивановичем Крыловым. Книга называется «Дальними маршрутами». Но я все же хочу привести здесь два сохранившихся в архивах документа о боевой работе нашей авиации на Севере.
Вот что пишут командующий ВВС Северного флота генерал-майор авиации Кузнецов и военный комиссар Северного флота бригадный комиссар Сторубляков:
«За время пребывания в оперативном подчинении с 15 сентября по 15 октября 1942 года основные действия дивизии были направлены на нанесение ночных бомбардировочных ударов по аэродромам противника с целью уничтожения материальной части самолетов на земле, обеспечивая этим безопасный переход морем и разгрузку каравана транспортов союзников в порту Архангельск.
Личный состав авиадивизии,
А вот одно из донесений, полученных из-за кордона, о результатах бомбардирования Западного Финмаркена:
«Установлено, что в один из крупных налетов русских самолетов на аэродром Банак (Лаксельвен) в октябре месяце с. г. на аэродроме было уничтожено 60 немецких самолетов, убито большое количество солдат и летчиков, причинены большие разрушения постройкам на аэродроме».
Наконец, приведу еще один документ — телефонограмму:
«Первый лорд Адмиралтейства и командующий отечественной эскадрой Англии объявляет благодарность летному составу оперативной группы 36-й авиадивизии за обеспечение прохода транспортов в порт Мурманск».
Эту телефонограмму передал нам генерал-майор авиации Кузнецов.
Так была решена еще одна из многочисленных задач, которые ставились перед Авиацией дальнего действия. Было бы неправильно, рассказывая о какой-то операции, не упомянуть о людях, которые ее выполняли. Первую успешную проводку каравана транспортов обеспечивал личный состав 455-го и 42-го авиаполков 36-й авиадивизии АДД. [180] Эти группы возглавляли: первую — летчик майор В. Головатенко и штурман капитан С. Гончаренко, вторую — летчик майор Бабенко и штурман майор Червяков.
Высокой похвалы заслуживает боевая работа экипажей летчика старшего лейтенанта В. Кибардина и штурмана старшего лейтенанта С. Анисимова, летчика старшего лейтенанта В. Уромова и штурмана старшего лейтенанта С.
Колчина, летчика старшего лейтенанта Н. Бабичева и штурмана старшего лейтенанта П. Тимохина, заместителя командира эскадрильи С. Бирюкова, штурмана капитана В. Коновалова и других.
Вторую экспедицию возглавил заместитель командира дивизии подполковник В. Щелкунов, штурман капитан А. Крылов (автор упомянутой книги «Дальними маршрутами»). Здесь мне хотелось бы также отметить боевую работу экипажа А. Иванова, впоследствии генерала, Героя Советского Союза, и его штурмана старшего лейтенанта Н. Терехина, стрелка-радиста И. Дегтярева, сбившего в воздушном бою два истребителя противника, экипаж старшего лейтенанта А. Шевелева и штурмана старшего лейтенанта И. Кутумова, летчика капитана В. Иконникова и штурмана старшего лейтенанта П. Шевченко, экипажи старших лейтенантов Б. Кочнева и С. Десятого.
Все они летали на боевых машинах конструкции Ильюшина. Здесь мне хочется коротко остановиться на деятельности Сергея Владимировича Ильюшина во время войны. Он, если можно так выразиться, являлся нашим главным «поставщиком», на его самолетах мы в основном пролетали всю войну, — их у нас было подавляющее большинство. Совершенно естественно, что общение с его конструкторским бюро было повседневным. Несмотря на то что самолеты Сергея Владимировича имели огромный удельный вес в Военно-Воздушных Силах, в особенности знаменитые штурмовики Ил-2 — «Черная смерть», как прозвали этот самолет немцы, сам конструктор был удивительно скромным, я бы сказал, малоприметным человеком. Его, как говорят, не было ни видно, ни слышно. Вторым таким человеком среди конструкторов был, по моему мнению, создатель непревзойденных истребителей С. А. Лавочкин. Но С. В. Ильюшин при всей своей скромности обладал твердым характером, добиться от него согласия на какие-либо изменения в данных самолетов, указанных в инструкциях, а тем более в конструкции машины, было весьма и весьма трудно. Об одном таком эпизоде мне и хотелось бы рассказать.
Радиус действия самолетов Ил-4 не позволял свободно летать по глубоким тылам противника и доставать такие объекты, как, скажем, Берлин или равные ему по дальности. Обстановка же требовала, и притом настоятельно, наносить такие удары. Не имея твердой уверенности, что всякий раз по условиям погоды
Некоторое время спустя в сводках Совинформбюро стали появляться, и довольно часто, сообщения о наших налетах на Берлин и другие объекты противника, расположенные в глубоких тылах. В сообщениях говорилось о налетах больших групп наших самолетов. Для С. В. Ильюшина было совершенно ясно, что здесь используются или его самолеты, или в АДД появились еще какие-то новые, неизвестные для него, летательные аппараты с большим радиусом действия.
Через некоторое время Сергей Владимирович заехал ко мне узнать, в чем дело. Услышав, что мы летаем на его самолетах, не снижая боевой нагрузки, а для увеличения запаса топлива используем подвесные баки, куда вмещается 500 литров бензина, и что благодаря этому увеличился соответственно и предельный полетный вес самолета, был несколько удивлен нашей самостоятельностью в принятии такого решения, но ничего не сказал и, распрощавшись, уехал. Некоторое время спустя Сергей Владимирович прислал официальное уведомление о своем разрешении на увеличение полетного веса его самолета. С таким полетным весом мы пролетали всю войну, и, когда летали не на предельный радиус, за счет разрешенного конструктором увеличенного полетного веса самолета брали дополнительную бомбовую нагрузку. Прочность конструкции Ил-4 оказалась весьма высокой.
Имея подчас серьезные повреждения, что видно на помещенных в книге фотографиях, самолет все же возвращался домой, как говорят, на «честном слове».
Но вернемся к нашей боевой работе на Севере. Применение самолетов Ил-4 для уничтожения авиации противника на его аэродромах полностью себя оправдало. Нужно сказать, что Сталин в дальнейшем не раз вспоминал происшедший в период подготовки этих операций эпизод.
Когда впоследствии командование АДД, высказывало свои возражения по тому или иному вопросу, нас всегда внимательно выслушивали в Ставке, и эпизодов, подобных приведенному, больше не было. [182] Когда же наше мнение противоречило другим предложениям, Сталин спрашивал, будет ли выполнено задание, и, получив утвердительный ответ, всегда соглашался с нашим мнением. Но пришло это не сразу. Такое доверие мы заслужили потому, что АДД всегда выполняла то, за что бралась, и в то же время мы смело докладывали о невозможности выполнения тех или иных задач, которые нам хотели поставить. Вот один из примеров.
Во второй половине июня я был вызван в Ставку, где получил указание — всеми силами, имеющимися в АДД, нанести удар по Берлину. Вернувшись в штаб, мы произвели детальные расчеты, из которых стало ясно, что наши самолеты отбомбятся незадолго до рассвета и обратный полет будет проходить практически в дневных условиях над территорией, занятой противником. Конечно, немцы не станут равнодушно созерцать наши самолеты, возвращающиеся с боевого задания, и примут все меры к перехвату их и уничтожению. Тем более что насыщенность истребительной авиацией во фронтовой полосе у немцев была тогда значительной. Возможные потери самолетов АДД могли быть столь большими, что возникала угроза нашей дальнейшей боевой деятельности.
Перед нами встал вопрос: что делать? Выполнять полученное задание или идти докладывать о нецелесообразности, а проще говоря, о невозможности выполнить его в данное время из-за вероятных огромных потерь? Конечно, проще было выполнить: война есть война, и без потерь она не бывает.
Однако мы не считали правильным приступать к выполнению поставленной задачи, не доложив о возможных последствиях. А главное, не только доложить, но и посоветовать выполнение этого задания отложить на более позднее время.