Дама Пик
Шрифт:
По слухам, в зале присутствовали пять коронованных особ, но, поскольку все они прибыли на конкурс инкогнито, увидеть их было невозможно. Зато каждый мог посмотреть в сторону королевской ложи, где за черной кисеей, скрывавшей внутренность этого небольшого балкона, угадывались силуэты людей в просторных белых одеждах, заинтересованно, но сдержанно следивших за тем, что происходило на сцене.
Это и были те самые шейхи и падишахи, о которых так презрительно говорила Знахарю Наташа, те самые стареющие похотливые козлы, которые уже давно не утруждали себя естественными и приносящими боль и радость усилиями, связанными с завоеванием женщины.
Они просто покупали этих женщин, девушек, девочек…
Они покупали их, как товар, и использовали, как вещи.
Они смотрели на сцену, где должна была появиться фаворитка конкурса, и в их глазах начал появляться азарт. Но это не был азарт мужчин, готовых биться друг с другом за обладание прекрасной дамой. Это был азарт честолюбивых торгашей, для которых настоящей победой, приносящей высшее наслаждение, была возможность уязвить соседа, перекупив то, на что тот уже рассчитывал. Именно это ценилось ими гораздо больше, чем кратковременное наслаждение телом женщины, грозящее к тому же спазмом коронарных сосудов.
Состояние каждого из этих специально приглашенных почетных гостей оценивалось как минимум в двадцать миллиардов долларов. Обладателю каких-нибудь жалких пяти миллиардов на этом конкурсе просто было нечего делать. Он, конечно, мог присутствовать в зале, мог даже попрыгать или посвистеть, но в эту особую ложу его бы просто вежливо не пустили. Здесь тоже проходил своеобразный конкурс, но это был конкурс не красоты, а кошельков и честолюбий. И его участники даже не подозревали, что их используют пешками в игре, о которой они не имели ни малейшего понятия.
Действие на сцене тем временем двигалось к своей кульминации.
Декорации, в которых проходило представление, изображали пещеру Аладдина. По углам сцены стояли огромные открытые сундуки, в которых сверкали груды бутафорских драгоценностей, пол, застеленный дорогими коврами, был усыпан золотыми монетами, у стен стояли чернокожие культуристы в чалмах, а посреди сцены, на огромной медной лампе, восседал джинн, который и распоряжался всем, происходящим на сцене.
Джинн был одет, как в мультике про Аладдина. Синяя жилетка, раздутые фиолетовые шаровары со множеством складок, белая чалма и в качестве пикантной современной детали – модные черные очки.
Знахарь хотел быть в привычной пиратской повязке, но Наташа воспротивилась этому, говоря о том, что, во-первых, в мультике никакой повязки не было, а очки, наоборот, были, а во-вторых, – конкурс будет транслироваться по телевидению, и не хватало только, чтобы Знахаря кто-нибудь узнал. Насчет мультика Знахарь сомневался, зато второй резон был весьма убедительным. Так что теперь он сидел на медной лампе в дорогих черных очках и громогласно распоряжался происходящим на сцене, говоря в маленький черный микрофончик, торчавший перед его ртом на тонкой ножке, зацепленной за ухо. Его акцент никого не удивлял, потому что кто знает – может быть, именно с таким акцентом и разговаривают джинны.
Музыка взревела и смолкла.
Раздалось тихое звяканье многострунного тара, и в лучах прожекторов на сцену вышла фаворитка конкурса. Это была Салима Фатимова, уроженка одной из бывших республик СНГ.
Все участницы конкурса были невинны, и это было подтверждено специальной комиссией, но достоверно знали об этом только те, на кого эта комиссия и работала. А именно – обладатели толстых кошельков и неуемной похоти, сидевшие в завешенной полупрозрачной кисеей ложе. Но если невинность остальных претенденток на звание Звезды Востока была просто подтверждена специалистами, то вокруг Салимы Фатимовой светился ореол чистоты, доказывавший ее целомудренность лучше всяких консилиумов.
Мелко ступая, она вышла на авансцену и медленно подняла к залу глаза.
Этот простой женский прием обольщения благодаря современным лазерным технологиям, которые сделали глаза Салимы огромными, глубокими и светящимися, привел зал в состояние экстаза.
От оглушительного свиста и диких криков у Знахаря заложило уши, и, чуть не свалившись с лампы, он только усилием воли смог заставить себя не поморщиться и сохранять на лице величественную и покровительственную улыбку повелителя пещеры.
Дальше произошло нечто такое, что обошлось Знахарю с Наташей в лишние двадцать тысяч долларов, а залу – в трудно определимое количество сорванных глоток, выдранных волос и сломанных ребер.
Полупрозрачное одеяние, сквозь которое угадывалась гибкая и тонкая фигура Салимы, переливалось восточными узорами, вышитыми золотыми и серебряными нитями. Внезапно напротив сцены вспыхнул ослепительно яркий инфракрасный прожектор, и ткань неожиданно стала почти прозрачной.
Публике это показалось невероятным и волшебным.
Первые ряды повскакали с мест, пытаясь разглядеть, что скрывается под зеленоватым туманом покрывала, но режиссер так выстроил светотени, что их любопытство осталось неудовлетворенным, только восточные глазки претендентки на звание первой красавицы Востока лукаво сверкали над микроскопической вуалькой чадры.
В это время в ложе, где сидели мусульманские кошельки, бесшумно сработал клапан, и из небольшого баллончика, спрятанного под креслами, начал поступать газ. Это был обыкновенный воздух, но в нем содержалась лошадиная доза феромонов, которые действуют на подсознание, превращая мужчину в сексуального маньяка, не способного думать ни о чем, кроме находящейся перед ним женщины.
Так оно и случилось.
Все сидевшие в ложе миллиардеры, а их было ровно восемь, внезапно ощутили небывалое сексуальное возбуждение, затем они поняли, что стоявшая на сцене девушка и есть та самая женщина, ради появления которой на свете Аллах создал мир, а потом до них дошло, что без обладания этой женщиной жизнь не имеет никакого смысла.
Это привело к тому, что пятеро из них зачарованно уставились на сцену, не в силах справиться со сладким оцепенением, двое наиболее волевых, одним из которых был шейх Аль Дахар, схватились за телефоны, чтобы приказать своим подданным завладеть этой девушкой любой ценой, а восьмой, сидевший прямо над баллончиком, сразу же кончил.