Дама с единорогом

Романовская Ольга

— Сомневаюсь, чтобы граф обидел молодую жену, — усмехнулась Джуди. — Да сегодня в спальне так жарко будет, что этому дому и не снилось! Я не я буду, если к следующему Рождеству здесь не будет резвиться ребёнок.

— Замолчи, мужланка! — Жанна больно ударила Джуди. — Не будет здесь мужчины до тех пор, как я сказала. Он мне слово дал. Не прятала волос под горж — буду и впредь лицо и шею не прятать! Захочу — так и вовсе косы открою.

— А я, вот, хотела пару советов дать, как мужу угодить. — Служанка потянулась за чистой рубашкой. — Вы ему скажите, чтобы сорочку Вашу поберёг — материал

дорогой, тонкий…

— Замолчи, или я тебя удавлю! — прошипела баронесса.

— Хорошо, хорошо, уже молчу! А теперь вставайте, я Вас одену.

Перекрестившись, Жанна спустилась к жениху.

Роланд сдержал слово, обещав, что не предаст брак огласке: в церкви были лишь он, священник и двое свидетелей. Тем не менее, обряд был совершён по всем правилам, скреплён клятвой верности и завершён традиционным посещением могил предков.

За скромным праздничным обедом новобрачные вели себя так, будто бы и не принимали участия в таинстве, оставаясь, как прежде, женихом и невестой. Быть может, только граф пил менее обычного. Оба свидетеля под разными предлогами вскоре после обеда ушли, не польстившись на предложенную хозяйкой игру в шахматы, предпочтя бочонок эля и кости, Патрик увязался за ними.

Молодые остались одни.

— За Ваше здоровье, жёнушка! — Роланд осушил последний бокал, встал и взял жену за руку — Ну, пойдемте.

— Куда это? — насторожилась Жанна и высвободила руку. — Мне надо отдать распоряжения слугам.

— Как-нибудь обойдётесь без этого.

— Граф, Вы обещали, — сурово напомнила ему девушка.

— Я просто провожу Вас до опочивальни.

Норинстан взял её под локоть и повёл к лестнице.

Откуда-то вышмыгнула Джуди с лампой и, освещая путь, успела шепнуть пару слов на ухо госпоже:

— Я постель перестелила, матрас перетряхнула, а простыни надушила лавандовой водой.

Жанна отмахнулась от неё, как от назойливой мухи. Поведение графа казалось ей подозрительным, но пока она не могла ни в чём его упрекнуть.

Всё началось на втором этаже, когда, забрав у неё лампу, Роланд отослал служанку. Шестое чувство подсказало девушке, что в данных обстоятельствах слово графа мало что стоит.

— Спокойной ночи, милорд! Я приказала постелить Вам, где обычно. — Она оттолкнула его руку и пошла к себе. Заметив, что он последовал за ней, Жанна недовольно повторила: — Граф, я же сказала, спокойной ночи!

— И что на этот раз, Жанна? — Он преградил ей дорогу.

— Ступайте к себе, милорд. — Девушка указала в сторону лестницы

Роланд покачал головой.

— Вон отсюда! — Громче, уже с нотками гнева повторила она. — Как хозяйка…

— Уже не хозяйка. Замок и баронство принадлежат мне, — покачал головой граф. — Теперь я, а не Вы опекун Вашего брата.

— Неслыханная наглость! — Жанна задыхалась от гнева.

— Я Ваш муж, и всё по закону. А сейчас я хочу, чтобы Вы стали моей полноправной супругой.

— А я не хочу, — отрезала девушка. — Я всё ещё баронесса Уоршел и, если так пойдёт дальше, предпочту ей остаться. Я ухожу и надеюсь, что к моему возвращению…

— Боюсь, не получится, баронесса. Ваше место здесь и только здесь.

Жанна попятилась и, споткнувшись обо что-то в темноте, упала.

— Ну, не будем начинать совместную жизнь со ссоры. — Он склонился над ней и приподнял её голову. — Мне не хотелось бы прибегать к силе.

Она позволила отнести себя на кровать. Пусть делает, что хочет, теперь она его собственность. Жанна слышала истошные вопли Каролины, видела, как били её мать, помнила следы побоев на лице мачехи и не хотела, чтобы у неё появились такие же. «Покорность, только покорность», — говорил ей здравый смысл.

Вопреки её ожиданиям, он опустил её вовсе не ее скромную узкую постель, а на широкое ложе в одной из примыкавших к ее тесному мирку комнат. До смерти деда его делил со своей супругой Джеральд Уоршел, потом он перебрался в опустевшую спальню хозяина замка, а кровать так и осталась стоять здесь. Так вот, значит, какую постель перестелила Джуди!

— Раздевайтесь. Или Вам нужна помощь служанки? — Роланд повернулся спиной к притихшей жене и внимательно осматривал обстановку временной супружеской спальни.

— Нет, я обойдусь без Джуди, — чуть слышно ответила Жанна, медленно расшнуровала сапожки и, наклонившись, убрала их под кровать. — Может, Вы выйдете?

— Я останусь здесь, и мы это обсуждать не будем. Не ведите себя, как ребёнок! Ничего страшного с Вами не случится.

Тяжело вздохнув, Жанна занялась шнуровкой платья. По крайней мере у него хватило такта отвернуться. Хотя, какое это имеет значение, если он уже видел её без котты? Ей было страшно, очень страшно, хотелось убежать, но как? И зачем она согласилась на этот брак, зачем продала свободу и баронство этому человеку? Но не ему, так кому-то другому, всё равно бы пришлось выходить замуж. А этот страх… Жива же Джуди и, кажется, получает удовольствие от подобного общения с мужчинами. Но она мужланка, а Жанна дама…

Наконец она юркнула под одеяло и, отвернувшись, сказала:

— Я готова.

Нижнюю рубашку девушка снять не решилась.

— А ну-ка одеяло с подбородка и покажите мне свои глаза. — Граф сел на постель и тронул её за плечо. Дождавшись, когда жена выполнит его просьбу, он продолжал: — Судя по всему, супружество для Вас — тайна за семью печатями. Это, несомненно, вина Вашей матери и Вашей мачехи, но, с другой стороны, подобное невежество мне даже нравится. Завтра мы подробно поговорим о Ваших обязанностях, а сейчас Вам придётся ненадолго покинуть своё гнёздышко и снять мне сапоги.

— Что? — удивлённо переспросила Жанна.

— Что слышали. Отныне Вы должны будете делать это каждый вечер, как и положено хорошей жене. Я жду.

Стыдливо прижимая руки к груди, девушка выскользнула из-под одеяла и, встав перед мужем на колени, выполнила его первый приказ. Как только она выпрямилась, Роланд повалил её на постель.

Сначала он просто целовал ее, она не возражала, но потом он перешел к более решительным действиям. Когда его рука бесцеремонно оказалась за воротом её рубашки, баронесса попыталась оттолкнуть её, но муж быстро пресёк её возражения. Она ещё раз позволила себе возразить, даже ударила его ногами в живот, когда граф закатал подол её сорочки, на что получила короткую шипящую отповедь супруга: