Дама с коготками
Шрифт:
Ехали довольно долго, «Жигули» то и дело подскакивали на кочках и рытвинах. Нет, у «Пежо» амортизаторы лучше, и в салоне не воняет бензином. К тому же шантажист вылил на себя, кажется, целый флакон одеколона, и в носу у меня защипало и засвербило. В тот момент, когда я почувствовала, что голова буквально раскалывается от сочетания этих, с позволения сказать, «ароматов», автомобильчик резко остановился, и послышался звук захлопнувшейся дверцы.
Через секунду я выглянула в окно: мелькнула спина шантажиста, исчезающая в подъезде высокого блочного дома стандартной постройки. Я попыталась вылезти наружу. Не тут-то было. Затекшие руки и ноги не повиновались, спина совершенно онемела,
– Не убивай, миленький.
Странно! Что ее так напугало? Может, увидела страшный сон? И я как можно ласковей прощебетала:
– Будьте любезны, скажите…
Но бабулька тупо повторяла:
– Не убивай, миленький, внуки маленькие, дочка без мужа!
Ну надо же, сумасшедшая какая-то! Я устало провела рукой по вспотевшему лбу и ощутила пальцами эластичную ткань. Господи, забыла стянуть с головы черные колготки, неудивительно, что несчастная бабка приняла меня за киллера. Быстро сдернув маску с лица, я, хихикая, пояснила:
– Глупо, конечно, но это я берегу свою нежную кожу от мороза. Не бойтесь, бабулечка!
Старуха, держась за сердце, стала хватать ртом воздух, потом, придя в себя, укоризненно покачала головой:
– Тьфу на тебя! Напугала до усрачки. Третьего дня вот такие же, черномордые, в соседнем доме жильца убили. Ну, думаю, теперь ко мне явились!
Подождав, пока она успокоится, я спросила:
– Сейчас в подъезд вошел мужчина, как его зовут?
– А тебе зачем? – проявила бдительность лифтерша.
– Он парковал машину и мою стукнул, да убежал.
Бабка покачала головой:
– Никто сейчас не входил, ты первая. И чего по ночам шляешься, спать давно пора.
Я вытащила сторублевую бумажку и положила на стол. Старушка покосилась на купюру.
– Бабушка, поглядите на машину, может, вспомните, чья?
Лифтерша вылезла из-за стола и, шаркая огромными, явно не по размеру «дутыми» сапогами, выглянула во двор.
– Вон та, что ли, грязная?
– Она самая.
– Райкина.
– Чья?
– Рая на ней катается из 272-й квартиры, а мужики у нее каждый день новые. Уж извини, с которым теперь живет, не знаю. Артистка, танцует где-то, ночью на работу ходит. Все приличные люди домой, а она из дому.
– Фамилия как?
– Райкина? То ли Зверева, то ли Тигрова, как-то по-звериному.
Я вздохнула. Больше из бабки ничего не вытянешь, хотя нет:
– Метро какое рядом? И где домоуправление?
– Метро у нас еще не построили… «Митино» будет. А домоуправление за лифтом, приходи завтра к десяти, как раз Марию Геннадиевну застанешь.
Ровно в десять утра я открыла дверь домоуправления. Из-за письменного стола сурово глянула домоуправша. Представляю, как ее боятся бабки-лифтерши. Сто килограмм живого веса обтягивал темно-синий трикотажный костюм. Волосы, взбитые до невозможности, напоминали сахарную вату, глаза из-за накрашенных ресниц глядели как из-за решетки, кровавый румянец, толстый слой пудры, ярко-синие тени. Пухлые
Я молча прошла в комнату, села на стул, достала сигарету и задымила.
– Здесь не курят, – моментально отреагировал монстр.
– Извините! Но я так волнуюсь, так нужен ваш добрый совет!
Мария Геннадиевна повела накрашенной бровью. Я продолжала плакаться:
– Понимаете, наша семья оказалась в ужасном положении. Всю жизнь посвятили любимому сыну. Муж – генерал, и мальчик воспитан идеально: послушный, аккуратный, закончил институт. Купили ему квартиру, машину, невесту подобрали. Чудесная девочка, дочь наших друзей. Оставалось только свадьбу сыграть. Так надо же, познакомился где-то с девкой, Раисой. И всё! Родителей побоку, невесту – вон, эта баба его словно околдовала. Ничего о ней не знаем, кроме того, что живет у вас в 272-й квартире. Помогите, пожалуйста, скажите, сколько ей лет, где работает, есть ли родители? Умоляю! Вы сама мать и должны понять меня. – С этими словами я положила перед Марией Геннадиевной пятьсот рублей. Домоуправша тяжело вздохнула:
– Очень хорошо вас понимаю. У самой парень лимитчицу приволок. Ни кола ни двора, трусы рваные, родители алкоголики! Рая из 272-й тот еще фрукт. Фамилия ее – Лисицына, лет – двадцать пять. Квартиру купила недавно, года не прошло.
Домоуправша покраснела и стала похожа на гигантскую свеклу. Сплетни лились из нее рекой.
Рая Лисицына аккуратно вносила квартплату и никогда не состояла в должниках. Это было ее единственным хорошим достоинством. Девица одевалась самым немыслимым образом, раздражала соседей дорогими шубами и невероятными драгоценностями. Работала в подтанцовках у известного певца Гарика Рахимова, возвращалась домой под утро, каждый раз с новым мужиком. Продукты покупала в дорогущем супермаркете, имела две машины: старенькие «Жигули» и вызывающе шикарный «Форд». Финансовый кризис совершенно не задел танцорку, только что купила новую кожаную мебель, холодильник и телевизор.
Мария Геннадиевна просто задыхалась от негодования, когда описывала гигантский четырехкамерный «Филипс», который еле влез в грузовой лифт.
– Сколько же жрать надо, чтобы купить такой холодильник, – качала она головой.
Я поблагодарила словоохотливую даму, и мы распрощались. Дома застала только Зайку, Аркашка с Маней пошли на занятия.
– Ну? – кинулась она ко мне.
– Пока ничего. Девицу зовут Рая Лисицына, надо найти ее знакомых через певца Рахимова и спросить у них, с кем она сейчас живет, только так подберемся к шантажисту.
Раздался телефонный звонок, побледневшая от ужаса невестка схватила трубку, но, услыхав голос Степана Войцеховского, успокоилась.
– Дашка, – сообщил он абсолютно будничным голосом, – идиотская милиция наконец отдала тело, завтра похороны. Отпевание в десять.
Я опустилась в кресло. Мог хоть волнение изобразить, а то совершенно спокоен. Интересно, как они жили с женой? Лариска при всей своей болтливости никогда не делилась интимными подробностями. Знаю только, что Степе не нравилась ее толщина и привычка есть перед сном в постели конфеты. Может, он сам и отравил Ларису? Хотя навряд ли. Больше всего на свете Войцеховский ценил свой бизнес, а Лариса была ветеринаром, как говорится, от Бога. Заменить Люлю трудно. Даже поругавшись с ней, Степа постарался бы сохранить Ларку в качестве специалиста. И потом, кажется, она его устраивала, уживалась с Фридой, была не слишком конфликтна и всю себя посвятила питомнику. Нет, убивать Люлю Степе было невыгодно, кто-то другой подсыпал ей стрихнин, но кто?