Дама в очках, с мобильником, на мотоцикле
Шрифт:
— Валентин, не суетись! Пусть женщина задаст свой вопрос, мы никому не затыкаем рот! Что вы хотели спросить?
— Я хотела спросить вас: вы никогда не задумывались, что после вас останется на земле?
— Что?! — Мэр удивленно уставился на нее. — Это вы о чем, женщина?
— Это я о том, что каждому человеку когда-то приходится задуматься, сделал ли он в этой жизни что-то хорошее. Знаете, это звучит банально, но — посадил ли он хоть одно дерево?
— Что-то я вас не понимаю, при чем здесь какое-то дерево… — пробормотал мэр и, повернувшись к корреспонденту, вполголоса проговорил: — Это не записывай!
— Сейчас поймете. — Надежда приблизилась к нему еще на шаг и продолжила: — Кто-то сажает деревья, строит красивые дома, пишет музыку. А кто-то из-за мелкой корысти вырубает старинный парк, который украшал город, придавал ему собственное лицо… А ведь с каждым годом в России становится все меньше таких парков, таких имений, таких городов! Если так пойдет дальше, что останется от нашей страны?
— Это демагогия! — прервал ее мэр. — Откуда у вас такой текст? Кто его для вас составил? Кто санкционировал ваше мнение?
— Никто его не составлял! — Надежда повысила голос. — Я говорю то, что думаю и чувствую, и не нуждаюсь для этого в чьей-то санкции! И еще… — Она сделала паузу, ее переполнило возмущение этим продажным, обнаглевшим чиновником, который меряет всех по себе и не способен поверить в чью-то искренность. Она сделала еще шаг к мэру и проговорила с угрозой: — Вы думаете, что за дурные дела воздается где-то в другом мире, то есть нигде и никогда? Так вот неправда — ничто не остается безнаказанным! За дурные дела воздается здесь и сейчас! Вот, например, начальник вашей городской милиции — он считал, что может говорить и делать все, что угодно, и чем он кончил…
Надежда Николаевна осеклась. Она подумала, что в запальчивости сказала лишнее, что о мертвых нельзя говорить плохо… И вообще лучше помолчать…
Мэр завертел головой, к нему тут же подскочил невзрачный человек в сером пиджаке и очках. Мэр схватил его за лацкан и прошипел сквозь зубы:
— Кто это такая? Откуда взялась? Кто за ней стоит?
Человек в сером зашептал что-то прямо в ухо мэра.
Он шептал долго и убедительно, и лицо мэра постепенно бледнело и как-то оплывало книзу, как оплывает свеча в жарко натопленной комнате.
Наконец серый замолчал. Мэр повернулся к Надежде и проговорил неуверенным, растерянным голосом:
— Извините, Надежда Николаевна… я вас сначала не узнал… ваше мнение для меня чрезвычайно важно… то есть я хотел сказать, что для нас важно мнение каждого гражданина, городская администрация внимательно прислушивается к голосу, так сказать, народа…
— Это хорошо, что прислушивается, я очень надеюсь, что ситуация с парком разрешится. Дорога должна пойти в обход, даже если ее строительство будет стоить дороже! Парк должен жить!
Произнеся эти слова, Надежда Николаевна внезапно почувствовала страшную усталость, как будто только что притащила из магазина полные сумки продуктов.
Она на секунду прикрыла глаза, а когда открыла их — увидела, что стоит посреди улицы в одиночестве. Мэр со своей свитой поспешно грузился в машины, а согнанная для «встречи с народом» массовка расходилась, перешептываясь.
К Надежде подошел Сергей Сергеевич.
Он посмотрел на нее с удивлением и проговорил:
— Вы прекрасно говорили! Искренне, убедительно…
— Не думаю, что это сыграет какую-то роль. Этого мэра ничем не прошибешь…
— Как знать! Подвезти вас до пансионата? Моя машина совсем рядом.
— Да нет, пожалуй, я немного пройдусь. Хочется насладиться свободой!
На следующий день мэр города Козодоева снова сидел у себя в кабинете мрачнее тучи.
Перед ним лежал лист бумаги, на котором он считал свои потери.
Вчера поздно вечером прошло последнее заседание строительной комиссии, на котором он объявил, что дорога пойдет по резервному варианту, вокруг парка.
Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба.
Члены комиссии растерянно переглядывались, начальник стройтреста Челубеев даже переспросил — не ослышался ли он.
Зимин повторил, мрачно, раздраженно оглядывая участников заседания.
— Мы пошли навстречу требованиям общественности, — пояснил для непонятливых. — У кого-нибудь есть еще вопросы?
Вопросы, конечно, были у всех, но задавать их члены комиссии побоялись. Видели, что мэр на взводе.
Больше всего вопросов было у него самого, вот только задавать их было некому. И вот теперь он сидел в одиночестве и думал, как выбраться из ситуации с наименьшим уроном.
То, что ему пришлось сегодня отказаться от планов строительства дороги через парк, обойдется ему очень дорого. Эти потери складываются из двух частей — чисто денежные и политические.
Конечно, ему придется вернуть деньги сыну. Это, конечно, жалко, но не это главное. Придется также отказаться от нескольких многообещающих бизнес-проектов, связанных с этой стройкой, урезать свои планы, а главное — придется как-то объяснить все это своим влиятельным компаньонам и партнерам…
Ну, не первый прокол в его карьере и не последний. Как-нибудь на старость себе заработает, а иначе… иначе до этой самой старости можно просто не дожить!
Мэр вспомнил горячий, взволнованный шепот своего референта.
Эта тетка, которая подошла к нему на митинге, с виду совершенно безобидная, незначительная личность, оказалась невероятно опасной. Она нездешняя, приехала из Петербурга, что само по себе заставляет задуматься. Питерские — люди влиятельные, люди со связями.
Она в городе всего несколько дней — и за эти дни в их тихом городе случился настоящий всплеск преступности, и главное — погибли несколько человек, имевших глупость с ней схлестнуться! Байкер, двое бандитов, а под конец — начальник милиции Горловой!