Дамочка с фантазией
Шрифт:
Зачем? Не знаю! А вдруг они работают в связке? Вдруг они начали раскручивать знаменитую интригу, которую когда-то столь живописно изобразил Эдгар По? В детективах это обычно называется «добрый следователь – злой следователь». Ну, не следователи они, конечно, а все же… Смысл тот же. Доведенная до отчаяния беспочвенными обвинениями толстухи, я кидаюсь в поисках защиты к «бухгалтеру» с этим его приятным голосом и делаюсь легкой добычей для…
Для чего? Для кого? Что им от меня надо? Кто они? Какую угрозу и кому я представляю, если меня сначала понадобилось сделать обвиняемой в убийстве, потом выкинуть на ходу из поезда, затем спасти, держать под стражей, после…
Господи боже! Держать под стражей…
Я вдруг вспоминаю разговор, случайно услышанный там, где меня держали взаперти, – в квартире Долохова. Я помню голос – ровный, приятный… он говорил что-то про морскую капусту и кальмары, про жену (пресловутое «золотко»!), чрезмерно задержавшуюся на похоронах, про дела на работе, которые ждут сторожившего меня человека, а между тем ему вечером предстоит ехать в Москву…
В Москву! Ну да! Он и поехал в Москву!
Я узнала этот голос, который показался мне таким приятным. «Милый мой бухгалтер» – это и есть тот человек, который стерег меня в квартире Долохова!
Я с великим трудом подавляю искушение панически оглянуться в поисках погони. Едва удерживаюсь от желания кинуться куда глаза глядят с воплем ужаса.
Успокойся! Это не целенаправленная слежка. Мы случайно оказались в одном купе с «бухгалтером». Он ведь всяко собирался в Москву. Он не мог знать, что я тоже туда соберусь!
Да? Не мог? А самоуверенное заявление, которое я продиктовала на автоответчик Долохова? Ведь «бухгалтер» караулил меня именно в долоховской квартире. Они друзья, нет – сообщники. Подельники! То есть все обстоит с точностью до наоборот: «бухгалтер» не мог не знать о моей поездке. А уж оказаться в одном купе со мной – это дело техники…
Какой? Не знаю! Ничего я не знаю, кроме одного, – ничто, никакая сила не заставит меня сегодня в два часа уехать на поезде «Нижегородец». Вообще не поеду на поезде. Вдруг эти лихие долоховцы каким-то образом проведают о том, на какой рейс я взяла новый билет. Конечно, это предполагает, что против меня работает организация просто-таки фантастических размеров…
А почему, собственно, фантастических? Не нужна никакая такая уж организация – достаточно одной билетной кассирши. Компьютер, стоящий в какой-нибудь кассе Нижегородского вокзала, связан с электронной сетью по всей стране. Добрый знакомый кассирши может ее попросить, уговорить, убедить дать необходимую информацию.
Может, я придумываю новый детектив? Не исключено. Но лучше я поступлю вот как. В ближайшей кассе Аэрофлота куплю билет на самолет и вернусь в Нижний «другим путем». Но железнодорожный билетик сдавать не буду. Жалко семьсот рубчиков, конечно, однако это как раз тот случай, когда жадность может запросто сгубить фраера. А вдруг эта информация каким-то немыслимым образом дойдет до моих врагов? И тогда очень просто будет догадаться, что в Нижний я вернусь по воздуху.
Нет, в своей мании преследования я не дохожу до того, что допускаю взрыв самолета, в котором мне предстоит лететь. Но я совсем не хочу в аэропорту сесть в автолайн, который привезет меня…
Не знаю куда! Не знаю ничего! Отстаньте от меня! Даже в игре «Как стать миллионером» игрок имеет право на подсказку. Неужели я не имею права прислушаться к подсказке интуиции? А моя интуиция просто криком кричит, чтобы я не ехала нынче на поезде. Вот и не поеду.
Я полечу!
В принципе, я люблю летать. Прекрасно себя чувствую в самолете, лишена дурацких страхов, не боюсь и высоты. Мне нравится само ощущение стремительного передвижения в пространстве… Я по-прежнему, словно в детстве, воспринимаю стюардесс как неких небожительниц. Ну а летчиков, само собой, – небожителей. Я люблю самолеты за их немыслимое, несусветное совершенство. Нет, ну в самом деле! Махина железная – а летит. Как, почему?! Это непостижимо. Я знаю, знаю, есть всякие законы… И всякие примочки, типа закрылок, которые то поднимаются, то опускаются. Это зрелище приводит меня в какое-то первобытное содрогание. Я, честное слово, компьютерами и роботами восторгаюсь меньше, чем движением закрылок.
Элероны… какое магическое слово!..
Но сегодня я не получаю никакого удовольствия в полете. Ни от чего! Угрюмо смотрю в окно (закрылков мне не видно), угрюмо пристегиваю и расстегиваю ремни, угрюмо выхожу по трапу со своим осточертевшим ноутбуком, угрюмо сажусь не в первый же подошедший, а только в третий автолайн. Учитывая, что они ходят через десять минут, легко посчитать, сколько времени я топчусь на ледяных ветрах, которыми всегда, в любую погоду и любое время года насквозь пронизан нижегородский аэропорт. Пока стою, ко мне подкатывает пара-тройка «чайников», пытающихся меня убедить, что пятьсот рублей из аэропорта до площади Свободы – просто копейки. Спорить не спорю, но отшиваю их все с тем же угрюмым-преугрюмым видом. Наконец уезжаю. В автолайне тоже кошмарно холодно, но около ДК ГАЗа я с облегчением пересаживаюсь на маршрутку, которая едет до Оперного театра, то есть до моей остановки. Здесь полно народу, все толкаются, стоят, невольно прижавшись друг к другу, и я малость отогреваюсь. И даже отвлекаюсь от мучительных мыслей и сознания собственного бессилия перед этими безумными событиями. Одно хорошо – я опередила тех, кто за мной может следить, как минимум на шесть часов. Сейчас еще только три: я очень удачно успела на ближайший рейс из Внукова, а лететь от Москвы до Нижнего всего сорок пять минут. На «Нижегородце» я бы только-только отъехала от Москвы. А я уже вон где!
Около дома снова проделываю тот же комплекс охранных, вернее, проверочных мероприятий, что и вчера. Реакция на них та же – то есть никакой. Получается, меня по-прежнему не ищут с собаками, и это, безусловно, радует. Хотя и не может не преисполнить недоумения по поводу того, как работает наша доблестная милиция.
Какое счастье, между прочим, что она работает именно так!..
Дома какое-то время греюсь под раскаленным душем, потом запихиваю в себя невероятное количество еды, пью кофе, включаю ноутбук и некоторое время тыкаю в клавиши, снова и снова пытаясь открыть то одну, то другую зашифрованную долоховскую папку. Результат по-прежнему равен нулю.
Может быть, потому, что я не больно-то стараюсь? А все оттого, что мне не сидится дома. Сейчас только четыре часа дня. Хочется каких-то действий, хочется как можно скорей выяснить, что со мной произошло и почему. Поскольку выяснение напрямую зависит от Долохова, я уже начинаю жалеть, что назначила ему созвон так поздно. Конечно, я не знала, что вернусь самолетом, но все же…
Короче, я набираю номер, выясненный мною вчера путем сложных манипуляций. Однако слышу только знакомый голос автоответчика. Так и подмывает сообщить о своем возвращении и «забить стрелку» на час-два, а то и три раньше, но я ничего такого не делаю. Мне вдруг приходит в голову, что совершенно необязательно предупреждать Долохова о своем преждевременном прибытии. Наоборот, не худо бы застать его врасплох! Не дать ему подготовиться к встрече со мной. Неведомо ведь, чего он там может «наготовить», верно?
Кстати, а почему бы не нагрянуть к нему? Где он живет, я знаю. Прийти, неожиданно позвонить в дверь…
Я все равно не могу сидеть спокойно! Вскакиваю и начинаю одеваться. Очередной джемпер, джинсы, сапожки, «командировочный набор», отягощенный теперь еще и некоторой суммой денежек. Ноутбук снова беру с собой, а также прихватываю и зарядное устройство для мобильника. Будущее темно – неведомо, где придется ночку проводить!
Снимаю с вешалки кожанку – и качаю головой. Нет, это не одежда для переменчивой мартовской погоды. А как быть? Теплая куртка в чистке, шубка, как уже было сказано, сюда не идет… Стоп! Знаю! Надену-ка я осеннее пальто. Темно-синее, итальянское, очень красивое и довольно теплое. В нем один недостаток – оно из меня выросло, то есть покупала я его два года назад, когда носила 52-й размер, а теперь у меня 46-й (между прочим, одной из причин ухода Михаила было то, что он не вынес превращения кустодиевской купчихи в худышку!). Пальто я могу обернуть вокруг себя раза три. Но выглядит это, как ни странно, очень стильно. И к джинсам с сапожками идет, и, главное, совершенно меня меняет. Если на голову надеть черно-белый клетчатый платок, я вообще стану неузнаваемой. Кстати, пальто немаркое и немнущееся. Если вдруг обстоятельства вынудят меня спать где-нибудь на вокзале… в электричке…