Дамский негодник
Шрифт:
— Но мне не дадут адреса, — пискнула Даша. — И со связями не дадут.
Самсонова гаркнула:
— А ты попытайся!
И так хлопнула дверью своего кабинета, что со стены посыпалась штукатурка.
Даша, втянув голову в плечи, вздохнула:
— Ну и дела! Какая муха ее укусила?
Мухой была Людмила. Далила обессиленно рухнула в кресло, схватилась за голову и в сотый раз прокрутила последний разговор со школьной подругой. По всему выходило, что Анфису убила она.
«Карачка платил ей (Анфисе Пекаловой) проценты какие-то с дела, она и
«Была», именно «была», так сказала Людмила. Почему же «была», если Людмила не знает о смерти Анфисы?
Тогда, во время их задушевной беседы, Далила подумала, что подруга оговорилась, но теперь было ясно: «Людмила знает о смерти Анфисы. Знает, не оговорилась, а проболталась».
Откуда знает?
И почему напирала на то, что не видала Анфису в глаза? Зачем ей врать, если не сама она убила Пекалову?
— О господи! Что же это такое?! — взвыла Далила, массируя нервно виски. — Люська, Люська, что же ты натворила? Совсем свихнулась от ревности!
В голове пронеслись слова Люськи: «Я вон своего кобеля прощаю, и ничего. Живу ради дочки, да еще за него и борюсь, всяких баб отгоняю».
«Выходит, в тот роковой вечер примчалась она отгонять? — мучительно размышляла Далила. — И дальше что? Озлобилась и убила?
Да нет, Люська не способна убить. Если только случайно. Может, они подрались?
Что значит «может»? Бомж так и сказал, что они сцепились уже на ступенях. И в дом со скандалом вошли».
Мысль оборвалась; робко царапнулась в дверь секретарша:
— Далила Максимовна, можно?
Самсоновой стало стыдно:
— Дашенька, извини. Я на тебя накричала несправедливо…
— Ой, ерунда, — отмахнулась довольная Дашенька, — со всеми бывает. Я ваше задание выполнила. Кое-что по Светлане Михайловне удалось разузнать. Адрес ее мне не дали, конечно, но в положение все же вошли. Пообещали перекинуть на ее сотовый мое сообщение.
— Что за сообщение? — с надеждой осведомилась Далила.
— Я в красках все расписала: как вы переживаете, как волнуетесь, гадаете, куда она, болтушка, пропала. Ну, то да се, пристыдила немножко. Просила ее объявиться, хотя бы по телефону. Вообще-то время сейчас отпускное. Может, она на море? Вы не помните точно, когда она в последний раз на приеме была?
Далила задумалась, но секретарша воскликнула:
— Я вспомнила! Светлана Михайловна последний раз в тот вечер была, когда эта чокнутая, Анфиса Пекалова, в кабинет к вам рвалась. Вы как раз провожали Светлану Михайловну к лифту, когда я девицу к вам не пускала. Точно-точно, так все и было.
Самсонова, покачав головой, возразила:
— Нет, Светлана Михайловна после этого несколько раз ко мне приходила. В последний раз я ее видела в тот самый день, когда мне приснился кошмар.
Дарья оживленно осведомилась:
— Какой кошмар? Про кошмар вы не говорили.
«Она не знает о смерти Анфисы, — осенило Далилу. — И про кошмар я умолчала. Так и вспоминать об этом не стоит», — заключила она.
Но секретарша вцепилась:
— Вам приснился кошмар? Как интересно!
— Ты знаешь, что Пекалова умерла? — поразилась Далила. — Откуда?
— Марк Борисович мне сказал.
— Нотариус?! Что он сказал?
Дарья смутилась:
— Ну, не то чтобы он сказал. Так само получилось.
«Так само получилось» на языке любопытной Дарьи означало, что она (по своему обычаю) сунула нос туда, куда ее не просили.
Зная об этом, Далила воскликнула:
— Немедленно расскажи, и подробней.
Секретарша охотно защебетала:
— Просто я к нему заглянула, к Марку Борисовичу, хотела спросить про Пекалову, нашла она его или нет…
Самсонова ее перебила:
— А зачем тебе знать про Пекалову? С чего вдруг проснулся такой интерес?
— Ну, вы даете, Далила Максимовна! — охнула Дарья. — Она же вопила, что ее хочет грохнуть собственный муж. А я, как назло, собираюсь замуж выйти.
«С пеленок она собирается и все никак не соберется», — мысленно усмехнулась Далила.
— И потом, к нам что, каждый день девицы с подобными жалобами обращаются? — ажиотажно продолжила Дарья. — Ха, муж родную жену хочет убить! Я уверена, рано или поздно всех мужей настигает такое желание, все мужья хотят прибить своих жен, но никто не решается. А тут кто-то решился! Лично я столкнулась с такой заморочкой впервые. Или нет?
Самсонова согласилась:
— Да, впервые. Пожалуйста, продолжай.
Дарья с расстановкой продолжила:
— Нотариус сидел спиною ко мне. Я поздоровалась и спросила его про Анфису, нашла ли его она. Не обернувшись, он сказал, что нашла. Тогда я спросила про завещание. Марк Борисович кивнул, снова не оглянувшись: «Да, составили». Он был странный какой-то, невежливый, я обиделась и ушла.
Далила изумленно воскликнула:
— Так каким же образом ты узнала про гибель…
Секретарша ее прервала:
— Не мешайте, слушайте дальше. Марк Борисович выглядел ненормальным. Разговаривая со мной, он что-то писал на листке. Мне стало любопытно, но ближе подойти я не решилась. От него я отправилась в туалет, а когда вышла из женской кабинки, он был там, перед зеркалом. Марк Борисович задумчиво мыл руки над раковиной, отрешенный какой-то, растерянный, даже не заметил меня.
Утомленная обстоятельностью секретарши, Далила нетерпеливо спросила:
— И тогда он сказал тебе про Анфису?
— Ага, разогнался, — фыркнула Дарья. — В том-то и дело, что нет. Я узнала сама.
— Каким образом? Не тяни!
— Пока Марк Борисович был в туалете, я шмыгнула к нему в кабинет и заглянула в листок, он оставил его на столе. Знаете, что там было?
Далила взмолилась:
— Дашенька, не тяни!
— Там был рисунок. Гроб, а в гробу Анфиса Пекалова. Как еще прикажете это мне трактовать? Стал бы отлично воспитанный Марк Борисович укладывать в гроб живую девицу? Выходит, разговаривая со мной, он думал о ней и неосознанно, механически ее рисовал, — заговорщически прошептала Дарья.