Дамский негодник
Шрифт:
— За что же?
— За ваши лекции. Оказывается, вы для Марины авторитет. Когда я ей рассказал, что у Людмилы объявилась подруга-психолог, Марина даже чуть-чуть оживилась.
Далила отметила:
— Выходит, вам удалось с ней поговорить.
— Благодаря вам, — сказал Сасунян. — После нашего разговора я ей позвонил и признался автоответчику, что был у психоаналитика. Когда я назвал ваше имя, произошло чудо: Марина сняла трубку и сообщила про клуб. Она вас очень хвалила, говорила, что
— Спасибо, конечно, — слегка смутилась Далила, — но почему я не знакома с Мариной? Почему я не видела ее у Бойцовой?
Сасунян лишь озадаченно руками развел:
— Вот не знаю. Если я правильно понял, вы с ней разговаривали.
— Правда? Тогда опишите, пожалуйста, мне ее. Как она выглядит?
— Миловидная. Высокая, стройная брюнетка с тонюсенькой талией. Что еще? Да, огромные пронзительно-карие глаза.
— Поэтично вы ее описали, — усмехнулась Далила. — А нет ли у нее пушка над верхней губой и родинки на правой щеке?
— Есть, — кивнул Сасунян. — Трогательный пушок над верхней губой и бархатная родинка размером со спичечную головку.
— Да, я знаю ее, — согласилась Далила. — И действительно с ней говорила. Лишь однажды. Она после лекции ко мне подходила с каким-то семейным вопросом. Видимо, Марина нерегулярно в клубе бывает.
— Этого вам сказать не могу. Я вообще только недавно узнал, что она там бывает. Но зато как узнал, так сразу подумал, что вы должны с ней поговорить.
— Зачем? И о чем?
Возможно, вопрос прозвучал слишком резко. Карапет Ашотович растерялся и пробубнил:
— Меня она не послушает, а вы все же женщина. Женщинам легче найти общий язык, к тому же вы специалист. Марина вас уважает, а меня она даже слушать не хочет.
— Что я должна ей сказать? — изумилась Далила.
— По себе знаю, вы умеете убеждать, — смущаясь, пробормотал Сасунян и выпалил: — Надо убедить Марину уехать из города…
— Вы боитесь, — перебила его Далила, но закончить мысль не посмела.
Карапет Ашотович грустно кивнул:
— Да, серьезно боюсь, не вышло бы то и с Мариной, что получилось с Анфисой. Людмила к Марине ревнует давно, а тут в нее словно черти вселились. Одной Анфисой, боюсь, не ограничится дело. Уж я знаю, что говорю. Короче, скрывать не хочу, я в панике.
— Так и отправьте Людмилу из города.
— Будто она послушает. Что значит «отправьте»? Я ее должен связать? Или в сторожа при ней превратиться?
Взглянув на часы, он вновь спохватился:
— Простите, разговор у нас важный, но я, к сожалению, спешу. Так что мы решили? Вы собираетесь что-нибудь предпринять?
Его повелительный тон Самсоновой не понравился.
— Что я должна предпринять? — спросила она.
Сасунян снова взмолился:
—
— Надеюсь, вы ей не сказали, в чем жену подозреваете? — строго осведомилась Далила.
Он рассердился:
— За кого вы меня принимаете? Нет, не сказал. Да и бесполезно ей говорить.
— Почему?
— Марина мне не поверит. Она дружит с Людмилой и любит ее.
Далила удивленно пропела:
— Да-а? А вот у меня противоположная информация.
Сасунян обреченно махнул рукой:
— Еще бы! Не слушайте вы Людмилу. Это все из-за денег. Моя жена не способна любить. Иногда мне кажется, что даже дочь ей не нужна. У Людмилы одно на уме: деньги, деньги, деньги. Ради них она способна на все. Умоляю вас, уговорите Марину уехать. У ее матери под Питером отличная дача. Пусть Марина с недельку там погостит. А с Людмилой надо что-то делать, срочно…
— Что, например?
Карапет Ашотович растерялся:
— Ну, не знаю, вы же специалист. Таблеток ей дайте, что ли, каких, пусть поспит несколько дней, пока все утрясется.
— Утрясется что? — строго спросила Далила.
Он помотал головой:
— Да не ловите вы на слове меня. Я сам ничего не знаю. А тут еще из-за смерти Анфисы дел свалилось невпроворот.
Самсонова сжалилась:
— Ладно, придумаю что-нибудь.
Сасунян насторожился:
— Что вы хотите придумать насчет Людмилы?
— Галину с ней посидеть попрошу, — сообщила Далила.
— А с Мариной?
— И с Мариной поговорю.
Карапет Ашотович просиял:
— Вот вам ее телефон и адрес. Я очень на вас рассчитываю. Кстати, вы не в курсе, куда пропала Людмила? На мобильный звоню ей, не отвечает.
— Нет, я не в курсе.
— Жаль, — задумчиво вздохнул Сасунян и повторил: — Так вы поможете? Я на вас очень рассчитываю.
— Разумеется, помогу, я же пообещала.
Прощаясь с ним, Далила подумала: «Страшнее всего, когда на тебя начинает рассчитывать подлец и активный манипулятор».
Сасунян действительно был из тех, кто воспринимает жизнь шахматной доской, а людей, соответственно, шахматными фигурами, которые он может двигать по черному и белому полю как ему заблагорассудится.
«Интересно, кто я в его игре? — мысленно рассуждала Далила. — Ладья? Конь? Уж точно, не королева. Спасибо, если не пешка. Пешка?
Да нет, это вряд ли.
Отвести мне роль пешки может только круглый дурак, а Сасунян на дурака не похож.
Следовательно, он отвел мне в своей игре серьезную роль, из которой выйти без ощутимых потерь невозможно. Даже если я постараюсь забыть про него, в моей жизни скорей всего будет происходить то, что он наметил.