Дамы любят погорячее (сборник)
Шрифт:
— Оля, — спросила я, когда наша машина остановилась у одного такого переулка и, рискуя не пройти между заборами, свернула направо, — это какая улица?
— Международная, — усмехнулась Ольга, ловко проезжая между деревянными заборами.
— А вы откуда это узнали? Разве тут есть указатели?
— Конечно, вон там. — Ольга кивнула на угол одного из домов, где, спрятавшись под самым козырьком, виднелась выгоревшая от времени табличка с названием улицы.
— Ну, надо же, — удивилась я и еще больше удивилась, когда машина, снова повернув направо, выехала на довольно
— А здесь дома выглядят приличнее, — заметила я, оглядываясь по сторонам. — И даже таблички новые висят. Теперь и я вижу, что это улица Докучаева.
— Да, почему-то тут так, — согласилась Ольга, — может, просто здесь дома поновее. Нам сюда. — Она показала на зеленый дом.
Мы вышли из машины, и, по тому, как Ольга вздохнула, как сжала руками сумочку, как долго смотрела на дом, я поняла, что она сильно волнуется. Я качнула головой и подошла к калитке. Едва я повернула ручку, как со двора донесся озлобленный собачий лай. Странно, но пес и звука не подал, когда мы остановились. Я помедлила, не зная, привязан ли он и какого нрава, в надежде на то, что хозяева сообразят и выйдут из дома. Ольга подошла ко мне, побледнев, и прятала глаза.
— Как же войти? — спросила я.
— Может, собака привязана? — откликнулась она.
— А если нет? — но я все же осторожно приоткрыла калитку, заглядывая в щелочку.
Мне удалось увидеть уголок двора, как раз тот, на котором стояла собачья конура, и я даже увидела тяжелую железную цепь, натянутую до предела.
— Она привязана, — сообщила я Ольге. — Что, рискнем?
— Наверное, — не совсем уверенно ответила она.
Я еще шире приоткрыла калитку и осторожно шагнула вперед. Собака, сидящая на цепи, а это был огромный пес, чем-то похожий и на овчарку, и на волкодава, скорее вообще неопределенной породы, лаяла на меня, брызгая слюной и задыхаясь, но не могла достать. Цепь была недлинной и заканчивалась метрах в трех от меня, поэтому я поняла, что мы сможем даже беспрепятственно пробраться к дому.
— Пойдем, Оля, он не сможет нас достать, — сказала я Ольге.
Мы, все еще осторожничая, вошли во двор. Псина буквально захлебывалась лаем, но из дома так никто и не вышел.
— Наверное, никого нет, — проговорила Ольга, пробираясь к крыльцу.
— Возможно, — ответила я. — Но на дверях не висит замок, смотрите. — Я показала на входную дверь, которая неожиданно распахнулась и нашему изумленному взгляду предстал заспанный мужик в старых спортивных штанах, с отвисшим пузом и всклокоченной темно-пегой шевелюрой.
Наверное, он хотел рявкнуть на собаку, но, увидев нас, двух городских барышень, так и застыл с разинутым ртом.
— Здравствуйте! — постаралась как можно вежливее крикнуть я, пытаясь заглушить собачий лай.
— Трезор! — все-таки рявкнул мужик. — Замолкни! — Глотка у него оказалась прямо-таки луженой, да и крикнул он так грозно, что пес,
— Нам бы с Викой Терещенко поговорить, — произнесла Ольга.
— Нет здесь никаких Вик, — ответил мужчина и уже собрался было вернуться в дом, но я подала голос:
— Извините, вы хотите сказать, что Вика Терещенко здесь не живет?
— Нет, — бросил мужик.
— А давно? — настаивала я.
— Лет пять, — хмуро ответил он, буравя нас своими глазенками.
— А вы не подскажете… — хотела было поинтересоваться я, но он меня перебил:
— Нет, не подскажу! Вон, идите к соседям, может, они что про нее и знают!
— Спасибо, — убийственно вежливо поблагодарила я и развернулась, чтобы идти обратно.
Ольга последовала за мной. Мы вышли со двора на улицу, и я спросила у нее:
— Ну, что, в какой дом пойдем?
— Все равно, — расстроенно ответила она. — Вики здесь нет, — добавила задумчиво.
— Может быть, она просто переехала в другой дом, — предположила я, — а этот бугай не знает или просто не хочет ничего говорить.
— Не знаю, — с сомнением проговорила Ольга. — В деревне ведь все друг про друга все знают, мог бы и сказать…
— Может, он не деревенский, а так же, как мы, из города приехал, — попробовала найти я объяснение.
— Ну, да, — хмыкнула Ольга. — Вы лицо-то его видели? А собака как послушалась… Нет, зря мы приехали, ее здесь нет.
— Ладно, пойдемте к соседям, убедимся, что это так.
Я направилась к соседнему, выкрашенному теперь уже синей краской дому и снова тронула ручку калитки. На этот раз собаки во дворе не оказалось, зато снова забрехал за соседним забором неугомонный Трезор. Мы вошли в небольшой аккуратненький дворик, по которому деловито сновали куры и утки, и направились к дому. Постучавшись в дверь, подождали, но, не дождавшись ответа, я открыла дверь и, заглянув в прохладные полутемные сени, видя, что дверь в комнату открыта, крикнула:
— Есть кто дома?!
— Есть, — откликнулся, но только не из дома, а со двора, довольно бодрый женский голос.
Мы обернулись и увидели стоящую посреди двора женщину примерно сорока лет, в хлопчатобумажном выгоревшем халате, с короткой, но не слишком аккуратной стрижкой, загорелую и полную.
— А вы кто такие будете? — спросила она.
— Мы из города, — ответила я. — Разыскиваем Вику Терещенко.
— Вижу, что из города, — подозрительно прищурилась соседка. — А зачем это вам Вика понадобилась?
Мы спустились с крыльца, было все-таки неудобно разговаривать с хозяйкой, которая сама не поднималась и не приглашала пройти в дом.
— Я ее подруга, — сказала Ольга. — Мы очень давно не виделись, но сейчас дело особенное, умер один наш общий знакомый…
— Понятно, — протянула женщина. — А я Катерина, соседка. Вы небось были уже у Вики?
— Были, — ответила Ольга.
— Стало быть, кто-то помер, — покачала головой Катерина. — А Вика-то уже лет пять как уехала. Да, продала свой дом да и уехала, мы о ней ничего и не слышали больше.