Дань смельчаку (Погребальный звон по храбрым)

Хиггинс Джек

В других обстоятельствах это показалось бы смешным, но здесь было не до чувства юмора. Когда монах начал подниматься, я ботинком ударил его в лицо старым добрым хулиганским манером, - и он отлетел к стене, грохнулся о нее головой и больше не двигался.

Поворачиваясь, я услышал предупреждающий крик Хелен. На задней стене картина, изображающая Красного Дракона, вздулась шаром, и сквозь нее в комнату впрыгнули еще трое китайцев - одетые в аккуратные черные одинаковые костюмчики и крича с такой силой, что мне показалось, будто сейчас

повылетают все стекла. Тут уж я ничего поделать не мог, потому что из-за спины кто-то так наддал мне, что я пулей влетел в водоворот крутящихся ног.

Я лежал на пузе, стараясь ползти, в голове звенело, и тут стены вновь принялись сужаться, наваливаясь невероятной тяжестью, поэтому я как мог плотнее закрыл глаза, стараясь не потерять сознания. Руки мне завернули за спину, Хелен кричала как резаная, и снова и снова чей-то голос повторял мое имя:

–  Эллис... Эллис. Взгляни на меня.

Меня кто-то тихонько пошлепал по лицу, и, открыв глаза, я взглянул в спокойное лицо полковника Чен-Куена.

Глава 7

Среди мертвецов

Еще один аспект личного кошмара, в котором я проживал, но на сей раз я отчетливо осознал, что, несмотря на всю абсурдность ситуации, оказывается, я был прав. Причем с самого начала. Все происходило именно так, как и представлялось мне. Этот человек никак не мог вынырнуть из горячечного бреда. Он был из плоти и крови.

Я лежал в полубессознательном состоянии, лицом вниз. Кто-то держал меня за скрученные за спиной руки, и я слышал, как он быстро говорил по-китайски.

Хелен нигде не было видно, судя по всему, ее куда-то увели. Я смотрел, как помощников Пэндлбери выводили из комнаты, и выглядели они как потоптанное грязное белье.

Пэндлбери, сгорбившись, сидел за столом, держа голову руками, иногда приподнимая ее, чтобы беспомощно оглядеть комнату, с выражением крайнего отчаяния на лице, не желая осознавать, что здесь произошло.

Чен-Куен подошел к нему, наклонился и, заглядывая ему в глаза, принялся что-то втолковывать, положив руку на плечо. Что бы он ни говорил, Пэндлбери это не нравилось, потому что он беспомощно покачивал головой, ничего не отвечая.

Повысив голос, словно бы для того, чтобы подчеркнуть важность своих слов, Чен-Куен заявил по-английски:

–  Но, дорогой мой Пэндлбери, это необходимость. Я оставлю в качестве исполнителя Пай-Чана. Вам придется всего лишь помочь кое в чем. Присоединитесь к нам позже.

Пэндлбери кивнул и в прострации вышел. Чен-Куен, слегка нахмурившись, следил за ним взглядом. Потом вытащил из коробки сигарету, и живой, подвижный китаец в груботканом черном костюме дал полковнику прикурить. Видимо, это и был тот самый Пай-Чан, о котором шел разговор. Китайцы стали перебрасываться фразами на родном языке.

–  Нам пора, - сказал Чен-Куен. - Я и так выбился из графика. Оставляю здесь все на тебя. Что делать, тебе известно. Доложишь завтра.

–  А что делать со стариком? - спросил Пай-Чан. -

Забрать его с собой или здесь оставить?

Чен-Куен покачал головой:

–  Больше это место нам не понадобится. Что до Пэндлбери... - Он вздохнул, словно действительно сожалея: - Сломался человек. Потерял веру, а это опасно.

–  То же, что и с этим? - спросил Пай-Чан.

–  Думаю, твой подход разумен.

Мы остались втроем. Я попытался немного пошевелиться, и это моментально приковало их внимание. Чен-Куен кивнул Пай-Чану, который подошел ко мне и безо всяких усилий рывком поставил на ноги.

–  Дражайший Эллис может присесть, - произнес полковник. - А то выглядит как-то нехорошо.

Пай-Чан швырнул меня в кресло, а Чен-Куен присел на угол стола.

–  Все тот же старина Эллис - жестокий и непредсказуемый. Сколько трупов ты оставил в Марсворт-Холле?

–  Всего один, - ответил я. - Ту сволочь, которую ваш приятель Пэндлбери нанял, чтобы меня ликвидировать. Неужто не могли нанять никого получше? Этот-то совсем придурок. Такого через пять минут насквозь видать.

Китаец вздохнул:

–  Эллис, пойми: когда приходится работать с подручным материалом, берешь, что попадается, вот Пэндлбери и взял. Кстати сказать, я на этого парня не закладывался. Как и на Пэндлбери, хотя все прихожане считают его новым мессией.

Это я пропустил мимо ушей.

–  Что вы сотворили с Сен-Клером?

Он не попытался уклониться, хотя вполне мог бы это сделать. Только сказал:

–  Ладно, Эллис, карты на стол. Выкладывай, что ты сам думаешь.

–  С удовольствием, - сказал я. - Сейчас получишь. Слава Богу, кому следует, о тебе все известно. Поэтому счетчик, можешь быть уверен, включен.

На это он никак не отреагировал, а просто встал со стола и вышел, оставив со мной Пай-Чана. Без особых надежд на успех я попытался освободить кисти рук: они оказались профессионально стянуты очень тонким, врезающимся в плоть шнуром. Стоило Пай-Чану заметить, что я пошевелился, как он подошел и проверил веревки.

Удовлетворенный проведенным осмотром, он снова уселся на край стола, вытащил сигарету и прикурил, оставив меня наедине с собственными мыслями. Довольно-таки мрачными, надо заметить. По правде сказать, с какой стороны ни глядеть на мое положение, оно представлялось совершенно безнадежным.

Через несколько минут появился полковник. Он быстро подошел к столу и тоже присел на край. Дружелюбно улыбнулся.

–  Итак, Эллис, все открылось, как любят говорить персонажи мыльных опер.

–  Что именно?

–  Сейчас я совершенно точно представляю себе ситуацию. Она очень проста. Пришлось всего лишь переброситься парой слов с доктором Сен-Клер. Объяснил, каковы будут для тебя последствия, если она откажется говорить правду. - Он покачал головой. - Вы двое - единственные, кто знает о Пэндлбери и этом месте. А ты, Эллис, оказывается, скрытен.