Дань. Без права на любовь
Шрифт:
Бахтияр обошел вокруг, рассматривая меня так, будто увидел впервые.
– Ты хорошо сложена, но не более. Мадина и Закия красивее. Они идеальные.
– Спасибо, отец, за похвалу, – сорвалось, прежде чем успела прикусить язык, но хвала богам, эйят не уловил в моем голосе сарказма.
– Раз уж ты помогла мне, пусть и сама того не желая, говори, что хочешь получить в качестве свадебного подарка, – предложил Бахтияр, встав напротив меня. – Проси, что только пожелаешь. Сокровищница в твоем распоряжении. Любое украшение, любой наряд, или
– Ты очень щедр, отец, – я поклонилась, пряча усмешку от взора эйята.
– Это будет удачный союз, – кивнул Бахтияр. – Итак…
– Я бы хотела подумать до завтра, – попросила тихо.
Он кивнул.
– Хорошо, – затем еще раз внимательно посмотрел на меня, явно пытаясь понять, что такого во мне увидел варвар, затем, смирившись с собственным непониманием, пожелал мне доброй ночи и ушел. Слуги закрыли за эйятом дверь, а я осела, понимая, что не могу позволить себе быть слабой завтра. А эта ночь, остаток уходящего дня, все еще принадлежит той Насире, которой завтра не будет.
***
Джад наклонился, погладив голову большой черной пантеры. Затем распрямил спину и оглянулся на стены дворца. Сегодня за трапезой он понял, насколько лживыми бывают трусы. А повелитель Бахтияр, эйят этого города, был именно таким.
Когда Джад получил город, первой его мыслью было разделаться с предателем. Великий знал: предавший однажды, предаст снова. Да, какое-то время он будет бояться, но страх имеет свойство уходить. Время лечит не только раны. Правильно было бы избавиться от Бахтияра, но Джад решил проявить милосердие. Первый и последний раз. Всегда проще покарать мечом, но что, если союз с таким, как эйят Майсара принесет пользу? Ведь он до сих пор не знает имена заговорщиков. Тех, кто подбил глупца Бахтияра на предательство.
Джад направился к палаткам. Его воины разбили лагерь прямо перед дворцом и теперь походные шатры поднимались серыми треугольниками, выделявшимися на фоне белоснежных стен, окружавших дворец. А огромные костры дышали дымом в небо, уже покрывшееся бисером пробудившихся звезд.
Выставленные перед лагерем стражники увидели своего предводителя и поспешно склонили головы, прижав к груди ладони. Одна из пантер Джада вырвалась вперед, пробежала мимо костра и исчезла в самом большом и красивом шатре, что в отличие от остальных был расшит простыми узорами.
– Повелитель! – проговорил один из львов пустыни.
– Великий! – подхватил второй.
Джад кивнул своим воинам и вошел в лагерь.
Привычка выставлять следящих уже не раз спасала лейсов. Джад мог доверять только своим людям, проверенным временем. А здесь, в центре Майсара, он более всего опасался врагов. Да, эйят преклонил колено. Да, отдал за него свою дочь, но Джад не был глупцом и знал – удара в спину можно ожидать, где и когда угодно.
– Все ли спокойно? – спросил он.
– Да, великий, – ответил следящий.
Джад скользнул взглядом по своим людям – они ужинали, сидя у костров, и Великий не стал тревожить воинов. Тенью скользнул в свою палатку, следуя за пантерой.
– Зря ты поверил этому мерзавцу, – встретил лейса женский голос.
Джад поднял взгляд и увидел Джанан. Женщина уже успела надеть тунику и теперь сидела на циновке, поджав ноги, и смотрела на воина. Она была стара, но темноволоса. В глазах, зеленых, как первая трава, светился ум.
– Согласен с сестрой, – ответила пантера, застывшая у ног Великого.
Джад опустил взгляд, успев проследить, как шерсть пантеры вошла под кожу, а тело изогнулось, принимая человеческий облик. И вот миг спустя на ноги рядом с Великим поднялся молодой смуглый мужчина с гривой роскошных черных волос. Он был наг, но не стеснялся своей наготы.
– Стоило убить мерзавца, а его тело бросить на корм собакам, – добавил оборотень и шагнул к сестре.
Старая пантера подняла с соседней циновки расшитую черную тунику и бросила брату. Он с ловкостью поймал ее, надел и опустился рядом с Джанан.
– Нельзя прощать предательство, – пропела оборотница.
– Ты проявил милосердие. Но оно не всегда приносит сладкие плоды, – продолжил следом за сестрой оборотень.
– Ты, как всегда, прав, Баха. Но я устал от войн. Устал проливать кровь, но больше всего не хочу лишать жизни того, кто является отцом моей будущей жены, – ответил Великий и опустился на циновку напротив оборотней.
– Твое право, – кивнула Джанан. – Даже если она не любит отца, все равно она кровь от его крови. Хотя, лиши ты жизни Бахтияра, смог бы спать спокойнее.
– Ни одна дочь не простит мужа, убившего ее отца, – ответил Джад.
Баха улыбнулся.
– Я не заметил между эйятом и его семьей того тепла, которое бывает в настоящих семьях. Не думаю, что она долго оплакивала бы того, кто отдал ее врагу, – заметил он.
– И все же, я не хочу начинать свою жизнь с этой девушкой через смерть, – ответил предводитель лейсов.
– Ты мудр, Джад. У тебя великое сердце, – проговорила женщина – пантера. Она приподнялась, протянула руку и коснулась туники воина там, где билось его сердце. – Но почему такой выбор, мой повелитель? – спросила она. – Проще было взять другую сестру. Те две глупые и стали бы послушными женами. В этой живет пламя, – Джанан посмотрела в глаза своему хозяину. – Не пожалеешь?
Он покачал головой и улыбнулся.
– Эйят Бахтияр отдал мне лучшую из своих дочерей, и сам не знает об этом. Он отдал львицу, оставив рядом с собой подлую гиену и пугливую антилопу.
Пантеры переглянулись. Джанан села на место, убрав руку.
– Когда я приведу Насиру в свой шатер, – обратился к своим оборотням Джад, – вы оба присмотрите за ней. Я хочу знать о принцессе все.
– Мы поняли, господин, – проговорила Джанан, как самая старшая в паре пантер. Она склонила голову, и брат последовал ее примеру.