Даниил Галицкий. Первый русский король
Шрифт:
Обитель оказалась невелика, но вполне пригодна для жизни. Там приняли Льва и Кирилла с радостью, обещали отцу сохранить сына и не обижать.
Даниил задерживаться не стал, все же в Холме остальные дети и жена, на прощанье крепко обнял сына:
– Верю, Лев, что ты еще будешь князем Галицким!
Кирилла коротко попросил:
– Сбереги. Тебе оставляю наследника и печать свою, – усмехнулся невесело, – все в твоих руках.
Печатник также коротко кивнул:
– Сберегу, князь.
Кирилл не стал просить
Даниил постарался не оглядываться даже на монастырь, поторопил коня, за ним – дружина.
Но на следующий день, стоило отъехать от обители, увидели тянувшиеся по дороге подводы, а то и пеших людей. Кто-то из князей воевал рядом лежащие земли? Но кто мог позариться на его владения?! Неужто, пока он у Белы гостил, Ростислав рискнул пойти на Галич или Холм?! А где же Василько?! И где… Даниилу было даже страшно думать о семье…
Даниил с ужасом смотрел на бредущих с пожитками людей, они были измучены, грязны, оборваны, явно шли не первый день. Подъехал к рослому старику, ведущему под уздцы тощую лошадь с телегой, полной ребятишек. За телегу держались бредущие рядом женщины, казалось, отпусти пальцы, любая из них и рухнет в придорожную пыль.
– Откуда вы?!
Старик поднял голову, вгляделся в лицо князя и вдруг усмехнулся:
– Князь Данила Романович? Мы-то с земли своей от татар бежали… А вот ты, князь, почему здесь, когда твою землю поганые топчут?
Даниил слетел с коня, бросился к старику:
– Как от татар?! Татары уже на Волыни?!
Тот опустил голову:
– Нет Волыни, княже. Владимир порушили, всех людей перебили, Галич сожгли…
– А Холм?!
– Холм твой, князь, выстоял. Полили горожане свою гору водой, чтоб обледенела, вот татары и не смогли подобраться…
Хотелось спросить, где княгиня с детьми, но глянул на сиротливо сжавшихся малышей под дерюжкой на телеге и не смог. Даниил метнулся в седло, махнул дружинникам:
– За мной!
Старик посмотрел ему вслед, сокрушенно качая головой:
– С такой-то дружиной да против поганых? Где ж ты раньше, Даниил Романович, был?
Он был прав, Даниилу не хватило сил не только чтобы отбить свои города, но и чтобы вообще пробраться на Русь. Все в один голос твердили, что там слишком большие силы татар, глупо губить людей и погибать самому.
На счастье Даниила, встретился человек, который видел, как княгиню Анну с детьми вместе со своей Добравой князь Василько отвез к ляхам.
– В Бардуеве ищи своих, князь, там они.
Теперь главной задачей стало разыскать семью…
Он метался по Польше, пока действительно не нашел Василько с обеими женщинами и детьми. Обнаружил их в Сандомире.
Встреча была трудной. Увидев мужа, княгиня сначала стала креститься:
– Слава тебе, Господи! Живой!
Но
– А Лев?!
– В обители оставил, в Синеволодске с Кириллом остался.
Анна залилась слезами.
Дети окружили отца, Роман стоял, сурово сдвинув брови, чтобы казаться старше, Шварн вцепился в руку, тянул к себе, Мстиславу тоже очень хотелось прижаться к отцу, но он оглядывался на брата… Эти трое – погодки, потому и ревнуют ко Льву, с которым отец проводит больше времени как со старшим. А Лев к самому маленькому Шварну тоже заметно ревнует… Только вон девчонки дружно живут, Устиша прижалась к старшей Переяславе.
Не успел погладить по голове Шварна, как подала голос самая маленькая полуторагодовалая Софья на руках у кормилицы. Даниил Романович протянул руки:
– Ну, иди, иди ко мне.
Рев стал сильнее, на руки не шла, наоборот, обхватила шею кормилицы обеими ручонками, зарылась к ней в плечо, спряталась от отца… Князь с тоской подумал, что так часто дома не бывает, что скоро дети узнавать перестанут. Но что он мог поделать? Жизнь такова, что воевать так же привычно, как рожать детей, сеять каждую весну хлеб или охотиться…
Анне просто сказал:
– Льва уберегут, туда татары не пошли. А вот куда нам теперь, подумаю.
Но чуть позже, когда, уложив детей спать, взрослые сидели за трапезой, Даниил Романович сказал, что татары не трогают обителей, в ответ Добрава залилась слезами:
– Как же! А вот во Владимире собор вместе с жителями сожгли!
Стало немного стыдно, как он мог забыть о страшной гибели родных жены Василька во Владимире? Вставила свое слово и Анна:
– А в Киеве, сказывали, Десятинную камнеметами разметали так, что она на горожан, там собравшихся, рухнула.
Даниил разозлился:
– Да что ж ты, словно ворона перед ненастьем, каркаешь?!
Жена не ответила ни слова, они просто удалились вместе с Добравой, не глядя на братьев. Василько покачал головой:
– Зря ты так. Ей нелегко досталось, когда тебя не было, а детей спасать надо.
Даниил мотнул головой:
– Думаешь, мне легко?! По землям поганые гуляют, голову приткнуть некуда, Льва вон где оставил, и никто не желает союзником быть.
– Все одно не след жену обижать…
– Ты еще поучи!
Василько только пожал плечами и встал, явно намереваясь выйти вон.
– Постой. Куда теперь податься?
– К Конраду. Болеслав отдает нам на кормление Вышеград, чтоб пока пожили…
Даниилу бы спросить, откуда это известно, но его заботило другое, сжал руки так, что костяшки побелели, на скулах заходили желваки.
– Чужой милостью жить!
– Ну, не живи!
Он все же остался один, Василько, обиженный резкостью брата, ушел. Даниил долго сидел, обхватив голову руками. В ушах стоял незамысловатый вопрос, заданный Переяславой: