Данте
Шрифт:
— Я не собираюсь наклонять тебя или удерживать, — шепчет он, когда его пальцы скользят между моих складочек, и он начинает поглаживать чувствительный бутончик плоти. — Но мне нужно, чтобы ты расслабилась, котенок. Ты сможешь видеть все, что я делаю, в зеркале.
— Хорошо, — выдыхаю я, наблюдая, как его сильные пальцы погружаются между моих бедер.
Затем его свободная рука скользит по моей груди, и он мнет одну из них своей сильной ладонью, отчего влага скапливается у меня внутри. Его зубы касаются чувствительной кожи на моей шее,
— Раздвинься для меня немного шире, — командует он.
Я сдвигаю колени так, что мои ноги раздвигаются, и вся его рука скользит между моих бедер, прежде чем он погружает два пальца в меня. Я прислоняюсь к нему спиной, тихо произнося его имя, когда удовольствие прокатывается по моему телу.
— Уже такая чертовски мокрая, а я к тебе еще почти не прикасался, — стонет он. — Тебе будет так хорошо вот так.
Он погружает пальцы глубже, и я опускаю бедра, прижимаясь к нему:
— Это невероятно, — хнычу я, когда он дает мне то, что мне нужно, потирая мой клитор тыльной стороной ладони.
— Ты сжимаешь меня так крепко. Ты собираешься кончить на меня, а потом я трахну тебя вот так, верно?
— Да, — тяжело дышу я, когда волны удовольствия прокатываются по моему сердцу, заставляя мои бедра дрожать.
— Вот мой хороший котенок, — успокаивает он, когда подушечки его пальцев прижимаются к моей точке G. — Отпусти меня.
Отпустить? Я не смогла бы держаться, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Я выкрикиваю его имя, когда мой оргазм разрывает мое тело на куски, разрывая мои конечности миллионом маленьких взрывов удовольствия и облегчения, подобно крошечным вспышкам, зажигающимся в каждой клетке моего тела.
— Ты выглядишь такой горячей, когда кончаешь за мной, — рычит он, и когда я встречаюсь с его глазами в зеркале, огонь в его глазах заставляет мою кожу гореть.
Он вытаскивает из меня свои пальцы, облизывает их дочиста, прежде чем открыть презерватив и надеть его. Затем он хватает меня за бедро, а другой рукой все еще сжимает мою грудь и играет с моими сосками, он крепко сжимает меня, подталкивая кончик своего члена к моему входу.
— Данте, пожалуйста, — я умоляю его взять меня. Потому что того, что он уже дал, недостаточно. Он просто раздул угли, но мне нужен огонь. И я знаю, что восхитительное облегчение от наполнения его огромным членом — единственное, что это принесет.
— У меня есть ты, Кэт, — шепчет он мне на ухо, а затем, покачивая бедрами, оказывается внутри меня. Заполняя меня так полно, что у меня перехватывает дыхание. Боль и удовольствие от того, что он так сильно растягивает меня, борются за контроль, когда он снова входит в меня.
— Святая мать ублюдков… — я стону, когда он обхватывает меня обеими руками, заключая в клетку, крепко обнимает и жестко трахает.
— Я знал, что ты будешь такой тугой, но, Господи, черт возьми, Кэт, — ворчит он.
Я
— Я не могу дождаться, когда перегну тебя через свой стол и трахну. Скажи, что позволишь мне, — говорит он, проводя носом по моему затылку, убирая волосы с моего пути своим лицом.
— Да.
— Хороший маленький котенок, — рычит он, разгоняясь сильнее, прижимая меня к своей груди, когда я разваливаюсь на части в его руках.
Затем он впивается зубами в мою шею, сильно посасывая, покачивая бедрами и находя собственное освобождение.
Глава 12
Данте
Максимо хмурится, читая сообщение, только что пришедшее на его мобильный.
— Что — то не так? — я спрашиваю его.
— Парень с прошлой ночи, тот, кто застрелил Митча.
— Да?
— Умер примерно полчаса назад.
— Черт, — вздыхаю я, проводя рукой по волосам. Этот парень был последним, кто оправился от ситуации три ночи назад. Мы были на ужине, который наш старый друг устраивал по случаю дня рождения своей девушки, когда из ниоткуда появились трое парней и начали стрелять. Там было так много семей, что никто понятия не имеет, кто был намеченной целью, и трое вовлеченных мужчин были ликвидированы до того, как смогли нанести какой — либо серьезный ущерб. Но наша лучшая зацепка просто взяла и умерла.
Что еще хуже, мой отец тоже был там, и после ситуации с Кэт последнее, что мне нужно, это чтобы он дышал мне в затылок, чтобы выяснить, кто за этим стоит. У меня есть проблемы поважнее, с которыми нужно разобраться прямо сейчас.
— Парень, который умер, он был итальянцем, верно?
Максимо кивает.
— Тогда это должен быть захват власти. Кто — то должен что — то знать, Макс.
— Я перевернул этот город вверх дном, Д. Я даже выследил Кармине Сантанджело.
Это имя — взрыв из прошлого:
— Черт возьми, Макс. Я даже не знал, что он все еще дышит.
— Жив и едва держится на ногах, но да, он все еще рядом.
— И ты пошел к нему, зачем?
— Ты сказал, что не оставишь камня на камне.
— И вы подумали, что, возможно, он затаил обиду, и ему потребовалось шесть лет, чтобы справиться с этим?
— Кто знает? Ты действительно уничтожил его зятя и его внуков, — он смеется.
— Да, но он ненавидел их даже больше, чем мы.
Максимо кивает в знак согласия.
Кармайн был дедушкой моей бывшей невесты Николь по материнской линии. Он презирал своего зятя еще до того, как узнал, в какое больное, извращенное дерьмо втянулся этот злобный ублюдок и во что втянул своих детей. После того, как я пытал Джимми Сантанджело и всадил пулю в голову его сына, Кармайн пожал мне руку.
— Если он был нашей лучшей зацепкой, мы должны отправиться туда и найти еще кого — нибудь, — говорю я.
— Предоставь это мне, — говорит он, поднимаясь на ноги. — У тебя и так достаточно забот.