Дар Демона

Веденеева Валерия

Факел погас, не сохранив даже красного уголька, тьма казалась непроглядной, но, напрягая слух, юноша уловил легкий шелест шагов Тонгила: для чистокровного человека маг всегда двигался слишком тихо. Потом сильные руки подняли подростка с пола, перекинули через плечо. Шаги - восемь, девять - и Тималь опять оказался на полу.

Загорелся факел - и, отражаясь в его свете, золотом замерцали руны на стенах и потолке лаборатории.

*****

Арон обошел помещение по кругу, решив для разнообразия вручную поджечь

все фитили ламп, потом повернулся к связанному тенями эльфенку. В свое время воину пришлось немало пообщаться со Старшим народом, и кое-чему это общение его научило. Например, определять возраст остроухих, что вообще-то занятие неблагодарное... Так вот, этот конкретный их представитель был едва ли старше Риена ар-Корма, то есть, по эльфийским меркам, практически несмышленый младенец.

– Успокоился?
– поинтересовался северянин, закончив с лампами. Мальчишка, все это время не сводивший с него перепуганного взгляда, вздрогнул и кивнул.

Арон бросил взгляд на дверь, и та с тихим щелчком закрылась. Теперь можно нормально пообщаться, не опасаясь внезапного побега собеседника. Повинуясь мысленному приказу, исчезли держащие эльфенка тени.

– Вставай, - велел воин отрывисто и, когда подросток вскочил на ноги, добавил.
– Хотел найти артефакт с химерой - ищи.

– Зачем?
– слабым голосом спросил тот.

Арон хмыкнул, а потом - словно невидимый бес подтолкнул его - усмехнулся и ответил:

– У каждого должно быть право на последнее желание. Раз тебе так нужна эта вещица...

Эльфенок не побледнел даже, а позеленел, но ненадолго. Потом мальчишка упрямо вскинул подбородок, во взгляде появилась решимость - и Арон пошатнулся от магического удара...

Удар оказался несильным - сработали щиты, о которых до того мгновения Тонгил и понятия не имел. Но это жалкое нападение разбудило в северянине что-то. На долю мгновения он увидел эррэ эльфенка - начинающий раскрываться кокон магии. Увидел и, на инстинкте, ударил в самую его сердцевину...

*****

Верхняя Степь всегда прекрасна, всегда зелена, всегда над ней сияет синее небо. В Верхней Степи нет засух, нет пылевых бурь и ядовитых зимних ветров. В Верхней Степи не умирают.

Темира стояла на вершине небольшого холма и целилась во что-то из своего любимого лука. Мэа-таэль сразу узнал его - сделанный из древесины ацера, сухожилий, роговых пластин, покрытый тонким слоем искусно раскрашенной коры... Много лет назад старшая дочь вождя приняла этот лук как дар на совершеннолетие. Его же, разломанный пополам, положили в погребальный костер Темиры...

– Наконец-то!
– кочевница опустила оружие и легко сбежала вниз, к подножию холма, где стоял полукровка.
– Я уж думала, ты и в этот раз не явишься!

– Я тоже умер?
–  неуверенно спросил ее сын, пытаясь понять, как и когда это случилось и почему он ничего подобного не помнит.

– Глупости!
–  Темира досадливо топнула ногой.
– Ты просто спишь, но легко спишь, открыто, потому у меня получилось до тебя дозваться.

Мэль нахмурился, не совсем поняв слова матери, но на всякий случай решил запомнить и спросить потом у знающего человека.

– Смотри, - ее ладонь коснулась его руки, ладонь теплая, как у живого человека.
– Смотри, следи за полетом. Это важно.

Темира вновь подняла лук, направляя в небеса, наложила стрелу на натянутую тетиву. Та полетела - выше и выше... А потом мир перевернулся, и Мэа-таэль с Темирой стояли уже не на зеленой траве, а на воздухе, и под ногами не осталось опоры, вокруг - только синее небо. Внизу, глубоко - расстилалась Вечная Степь мира живых.

Глаза полуэльфа обрели небывалую зоркость - он различал с высоты десятков тысяч шагов как сгибается под порывами ветра молодая трава, как дрожит в укрытии заяц, как крадется по его следу лис. Он видел бегущий табун диких лошадей, а дальше, у самого горизонта - становище кочевников...

– Следи за полетом, - напомнила Темира, и послушный сын отыскал стрелу взглядом. Вовремя - на его глазах ее деревянное тело оделось плотью,покрылось перьями, стало сизокрылкой, каких тысячи летают в степи. И помчалось дальше, на восток, во много раз быстрее, чем способна любая птица.

Вот и само становище. Тууры. Не враги родного племени Мэля, но и не друзья. Даже не союзники.

– Мама, что я должен увидеть?

Темира не ответила, хмуро разглядывая стоящую у самого края юрту, вокруг которой кругами летала птица, сотворенная ее магией:

– Где опять эта несносная девчонка?
– пробормотала женщина.
– Стоит отвлечься, как ее уже и след простыл!

Птица прекратила бессмысленное кружение и метнулась куда-то в сторону, в пустую степь, пока впереди не показалась фигурка маленького степного конька, на каких ездят дети кочевников.

Поводья коня были тщательно обмотаны вокруг вбитого в землю колышка, а чуть дальше обнаружилась и сама юная хозяйка. Девочка лет десяти, чернокосая и черноглазая, тонкой костью и порывистостью движений удивительно похожая на Темиру, шагала к белеющим вдали развалинам. С пояса свисал длинный охотничий кинжал, за спиной виднелся небольшой, на детскую руку, лук и колчан со стрелами. Шла девочка уверенно, как по хорошо известной дороге.

– Это ведь Наи?
– растерянно спросил Мэль.
– Я не знал, я думал, она погибла вместе с тобой.

– Если бы знал, попытался бы найти?
– Темира покачала головой.
– Не стоит. Девочке лучше там, где она сейчас. Ее взяла к себе хорошая семья, а у твоего очага еще нет хозяйки, тебе некуда привести ребенка.

– Все изменится, как только твоя смерть будет отомщена! Обещаю, я...

– Замолчи!
– резко прервала его мать.
– Замолчи. Твои слова - страшный грех. Не смей!

– Он это заслужил!
– воскликнул Мэль.

– Я не хочу, чтобы мой сын навлек на себя проклятие!
– глаза Темиры вспыхнули тем огнем, который так часто видел Мэа-таэль, пока она была жива.
– Ты обещал: он не погибнет от твоей руки.

– Он не погибнет от моей руки, - сердито подтвердил полуэльф. - Но и не будет жить долго и счастливо! Я найду способ...
– Мэль встряхнул головойи перевел взгляд на сестру:

– Если я не нужен малышке, почему ты решила мне ее показать?