Дар полночного святого
Шрифт:
– Господи!
– Аня увидела своего спасителя в свитере и брюках, с которых текла вода, и себя - в коротенькой рубашке, на ступеньках узкой металлической лестницы, спускающейся в холодные волны. Он стоял на нижней, придерживая обессилевшую девушку. Холод обжигал, перехватывая дыхание.
– Мама! Мамочка...
– Аня рывком подтянулась к поручням и попыталась встать. Колени не держали, мышцы сводила судорога. Преодолев несколько ступенек, она рухнула на деревянный пол палубы и подняла злые глаза к своему спасителю.
– Гад...
– А потом
Тони перетащил её в комнатку, выплевывая поминутно свистящее "шид!" Наконец Аня увидела знакомую уже узкую кровать и забилась под одеяло. Ее трясло, как в лихорадке...
– Полная крэзи... Сдохнем здесь оба.
– Вернулся Тони, завернутый в одеяло, сел на пол возле её изголовья и похлопал по щеке.
– Пей! Это ром. Притянув голову девушки, он приложил к её губам горлышко бутылки. Обжигая горло напиток проследовал огненной лавой по пищеводу, запылал в животе. Тони отхлебнул следом.
– Полегче! Там, в камбузе, целый ящик... Ну ты, детка, ценное приобретение...
– Он покосился на завернувшуюся с головой в одеяло Аню.
– У меня вообще водобоязнь. Я не умею плавать и с детства страдаю от насморка! Все мои вещи вымокли. Я совершенно гол и нахожусь на грани... Эй, эй, не спи! Еще рано - надо хорошенько согреться...
– Нахожусь на грани нервного срыва. Но предпочитаю смерть от алкогольного отравления, шид...
– У нас говорят - "блин", - заметила Аня.
– А у нас - "шид". Это значит, дерьмо. А блин - это пирог. Это совсем не смешно.
– Дело вкуса...
– Аня подняла тяжелую голову и сделала ещё глоток из бутылки.
– Но я тебе не врала!
– Молчи, шид, молчи...
– Язык у Тони заплетался. Он был действительно похож на большую нахохлившуюся птицу.
– Верю, шид, всему верю... Всем твоим тайнам. Ты - невеста. А я - шотландский барон Роузи - ж-жених.
– Он икнул.
– У нас, любимая, брачная ночь... Ночь любви... Прильни к моей груди, ненаглядная...
... И снова сумасшедшее пробуждение. В той же комнате, на полу. Под боком, тесно прижавшись, широкое, усыпанные рыжими веснушками плечо. Пить...
– Аня с трудом дотянулась, взяла сифон, стакан.
– И мне...
– Простонал Тони.
– На. Только не оборачивайся, я голая.
– После того, что было, это не имеет значения. Еще!
– Он выпил почти два стакана пенящейся прохладной воды.
– Немного лучше.
– Парень отбросил одеяло.
– Как видишь, я тоже несколько не одет.
– И мы проспали так всю ночь?
– Если бы... Мы не все время спали, детка. Извини - пора в туалет. Он поднялся.
– Обрати внимание, если смотреть сзади, у меня потрясающая фигура.
Аня вспомнила свой прыжок за борт, его удары и потом - этот обжигающий напиток...
– Вот что я тебе скажу.
– Заявил он вернувшись, - чудо, что мы остались живы после вчерашнего купания. Ром и секс - великие вещи.
– Тони прыгнул в постель и стащил с лежавшей
– По-моему, несовместимые... Ты принимаешь желаемое за действительное. В таком опьянении мужчина неспособен...
– Кто неспособен?
– Вытаращил птичьи глаза Тони.
– Обижаешь. Ты называла меня Майклом. Наверно, Джексоном или Дугласом. Чего пялишься, не веришь?! Хочешь расскажу, как ты занимаешься любовью? Между прочим, мне понравилось. Да и ты, кажется, не страдала.
– Ты напоил меня и воспользовался ситуацией, подонок...
– Села Аня, кутаясь в плед.
– Что? Что я слышу? Человек, рискуя жизнью, вытаскивает полоумную стерву из ледяной воды... Ну, ты даешь, блин...
– Он покачал головой. Думаешь, я без таких приключений не могу найти себе бабу?
– Ладно. Мне действительно следовало с тобой расплатиться. Мы в расчете.
– Аня отвернулась от кровати. На полу было жестко и колко.
– Ты натуральная крези.
– Он повертел пальцем у виска.
– Причем, круто... Ни с того ни с сего прыгаешь за борт, а потом обзываешь подонком... У меня был героический порыв и романтическое настроение. Самое романтическое! Ты напомнила мне девчонку, в которую я был пылко влюблен...
– В школе?
– Ехидно поинтересовалась Аня.
– Спасибо. Во всяком случае, ты придумал неплохую историю. Давай, все забудем...
– Аня задумалась. Действительно, вчера на меня что-то нашло, такая вспышка злости. Не знаю только на кого. На того, кто меня мучает.
– Понятно - таблеточки-то ты перестала глотать, вот и сдвинулась окончательно. Депрессия. Мания преследования, шизуха.
– Ты тоже доктор?
– Сын медработников. Кое-что секу. Чем тебя поил врач?
– Не интересовалась... Ой...
– Аня ощупала шею.
– Медальон потеряла... жалко.
– Ценная вещица?
– Работа Фаберже. Золото, маленький рубинчик... Но это не главное... Это старинный талисман той самой подруги, вместо которой я попала сюда... Там был выгравирован крестик.
– А внутри - портрет жениха?
– Наверно. Он с секретным замочком. Кажется, будто литой, а внутри есть дверца, Лина показывала.
– Аминь! Фамильный талисман нашел покой на дне холодного моря. Может, нам перекусить по этому поводу?
– А что мы вообще будем делать?
– Дождемся ночи и под покровом темноты вернемся в порт... У меня же есть совесть, черт бы её побрал.
– Ты вернешь владельцу яхту, а меня сдашь в полицию?
– Не совсем точно. Я, действительно, отдам должок и рассчитываю кое-что получить в награду. А насчет тебя мы ещё подумаем, о'кей? Разогреем банку бобов с говядиной и помозгуем. Неплохо думается под красное вино... Тони бросил ей свое одеяло и вскочил, подпрыгивая от холода.
– Видишь ли, детка, хотя я и не полицейский, но секу: если дело так круто завернуто, враз его не распакуешь. Проблема номер один: во что мы сейчас оденемся? Ланч на яхте голыми употреблять не принято.