Даркут: взросление. Том 1
Шрифт:
В конце месяца куржул ученики третьего года обучения выдвинулись из лагеря Иргилэ для участия в Жестоких играх.
Стаи передвигались колоннами, не соблюдая строя и напоминали исполинскую змею, ползущую между скал.
Над головами подростков и взрослых кружили гигантские кондоры, способные утащить в когтях детеныша мастодонта.
Путь поначалу пролегал через земли рода туле, а потом халитов. В пустынных степях последних извивался Змеиный каньон.
На десятый день после выезда из лагеря на горизонте показался величавый и одинокий пик горы Тэйанг-каан. Чиун уже видел вершину мельком несколько лет назад, когда отец вез его в лагерь.
Местность изменилась. Днем стояла изнуряющая жара, от которой мальчики без сознания падали с гауров. Ночью от холода земля и покрывалась серебристым инеем.
Летом трава вокруг Иргилэ вырастала до пояса. Здесь лучи светил выжигали растительность. Жесткая трава едва поднималась выше стопы.
То и дело попадались громадные ящерицы, мегатерии. Возле зеленого пруда на одного из мальчиков напали огромные кузнечики и откусили голову. Другой во время охоты угодил в сеть пустынного паука. Когда его обнаружили, насекомое уже успело высосать из несчастного все внутренности.
Через пять дней ученики подъехали к Змеиному каньону. Причудливыми поворотами ущелья он и вправду напоминал ползущую змею. Кроме того, округа кишела гигантскими змеями и скорпионами.
Впрочем, всех животных быстро уничтожили. Потому что все земли вокруг на время игр заполнили приезжие даркуты. Их не остановили даже боевые действия между Селенг-тарханом и ябгу Судани. Как обычно, люди приехали вознести жертвы богам и посмотреть на Жестокие игры.
Чиун еще в жизни не видел такого скопления народу. Даркуты приехали целыми тэйпами, с женщинами и детьми. Они возводили временные кибитки. Повсюду ревели гауры и мычали овцебыки.
Следуя указаниям Дэуды, стаи расположились на стоянку у южного прохода в каньон.
Помимо учеников лагеря Иргилэ, в Жестоких играх участвовали и взрослые. Победители получали призы – табуны гауров, стада овцебыков или марги, домашних антилоп. Ученики, уцелевшие после игр, после окончания обучения могли претендовать на зачисление в бори, гвардию каана.
Расставив две кибитки, Чиун с друзьями с позволения вожака отправился поглядеть на каньон.
– Не ввязывайтесь в драки, – напутствовал Ышбар, тряся рукой с обглоданной лопаткой овцебыка. – Успеете умереть во время игр.
Мальчики вышли со стоянки и направились к каньону, чьи тенистые стенки темнели неподалеку.
Драки, между тем, случались повсеместно. Не поделив между собой места для кибиток или поспорив из-за быстрого гаура, взрослые даркуты вступали в схватки. Победитель забирал имущество проигравшего: деньги, овцебыков, гауров и женщин. Стариков и детей обычно убивали.
Ученики Иргилэ шли между стойбищ, обсуждая подсмотренные бои.
– Видел, как он одним ударом расколол череп? – восторженно спрашивал Кынык. – Все-таки, боевой топор – сильная вещь!
Его мясом не корми, только дай подраться. Подрастая, Кынык с каждым годом все сильнее превращался в свирепого воина.
Перед входом в каньон помощники шаманов, одетые в длинные балахоны, устанавливали килису, временный храм. Они складывали ветки для жертвенного костра. Они уже установили высокий продолговатый каменный алтарь со знаком «аджи», повернутым равносторонним крестом, заключенным внутрь круга и надписями.
– Смотрите, вон гауры для богов, – Илде показал на белоснежных гауров с черными отметинами на лбу. – Завтра им перережут горло и выльют кровь на алтарь.
– Эй, щенки, – окликнул их кто-то. – Идите сюда!
Их звал здоровенный мужчина с шипастой палицей на боку. В руке бутыль с аракхой. На голове малахай из волчьей шкуры, причем хвост свешивался сзади с головы.
Мальчики переглянулись.
– Не ввязываемся в драки, – сказал Чиун, продолжая идти к каньону. – Пошли дальше, чего остановились?
– Эй, вы чего, оглохли, что ли? Как вас там, синеротые?!
Мальчики поспешили вслед за Чиуном. Мужчина махнул было на них и отстал, но Мэше напоследок улыбнулся и показал поднятый вверх мизинец. Оскорбительный жест. Предложение отдать свою задницу на растерзание возбужденному овцебыку.
Мальчик допустил ошибку. Мужчина взревел, как разъяренный гаур и помчался за ними.
– Тебе мозги копытами отбило? – спросил Чиун, доставая калингу.
Может быть, вчетвером они и справились бы с ним, но за драку Ышбар или, чего хуже, Дэуда, мог отстранить их от игр и отправить в лагерь. Но отступать нельзя, это позор для рода, в котором родился сбежавший ученик. За такое вожак резал горло.
Ладно, постараемся, чтобы учителя ничего не узнали, решил Чиун.
Остальные мальчики тоже достали калинги.
Мужчина на бегу выхватил палицу.
Может статься, что завтра игры начнутся без нас, подумал Чиун.
Когда мужчина почти добежал до мальчиков, замахиваясь на Кыныка, ему в спину вонзилась стрела. Мужчина упал лицом вниз, пропахал подбородком землю и выронил палицу. Замечательный малахай слетел с головы.
Рыча от ярости и боли, мужчина попытался встать.
Из-за редких зарослей неподалеку вышел плотный низкорослый мужчина с луком в руке и стрелой наготове. Борода огненно-рыжая, а макушка лысая, только длинная косичка осталась. Рыжий натянул тетиву и почти сразу спустил. Стрела вонзилась мужчине в бок.
Раненый закричал от боли, но сумел встать на колени и выпрямиться.
Чиун подошел к нему и воткнул калингу в сердце. Вытащил лезвие, стараясь не запачкаться в крови. Мужчина завалился назад и упал на спину.
– Надеюсь, ты не против, что я добил его? – спросил Чиун у стрелка и добавил: – Отец?
– Хороший удар, – ответил тот. – Это тебя в лагере научили?
Мальчик подошел к рыжебородому и присел перед ним на одно колено. Тот обнял мальчика за плечи и поднял.
Это и вправду оказался Хальк, отец Чиуна.