Даркут: взросление. Том 1
Шрифт:
К ним подошел подросток и в свете факела Чиун узнал Жибаеги. Огонь отсвечивал в выпуклых глазах.
– Мы скорбим о твоей утрате, синеротик, – сказал Жибаеги. – Это, вроде, один из твоих лучших друзей? Кто бы мог сделать это, как думаешь?
Чиун встал и подался вперед, но Мэше схватил его за плечо. Кынык разъяренно сопел.
– Мы думали, что это ты, когда нашли его, – Жибаеги кивнул на тело Илде и улыбнулся. За ним стояли двое приятелей из его стаи. – И очень огорчились. Но затем увидели, что это просто твой друг. Видимо, кого-то ввел в заблуждение этот малахай. И поэтому здесь лежит он, а не ты, мой синеротый друг.
Он покачал головой, не отрывая взгляда от Чиуна и повторил:
– Сегодня тебе очень повезло.
Подошел высокий человек в сопровождении троих вожаков и наклонился к телу. Чиун узнал Дэуду. Начальник выпрямился и сказал:
– Чего уставились? Сожгите тело по обряду и отправьте весточку родне. Жибаеги, ты почему еще в лагере? Я же сказал, выезжайте на закате. Ты мой гонец, быстро езжай с поручением.
– Слушаюсь, тархан, – Жибаеги поклонился.
Затем еще раз поклонился Чиуну.
– Прими мои искренние соболезнования, – и уходя, напоследок тонко улыбнулся.
Чиун с товарищами потащили тело Илде к окраине стойбища.
Глава 6. Игры
Ночью Чиун лежал у догорающего костра с открытыми глазами. Смотрел на звезды и следил за медленным ходом Малас на небе. Если бы Илде остался жив, он бы истолковал по движению ночного светила итоги завтрашних игр. Илде знал все на свете.
Кынык долго ворочался рядом, горько вздыхал, а потом громко захрапел.
Еще дальше, за Кыныком, кто-то лежал и сильно сопел. Иногда неразборчиво бормотал под нос. Когда в ночи заревели саблезубые леопарды, подготовленные для игр, он замолчал, прислушался и отчетливо прошептал:
– Тихо, кошечки, тихо. Я не для ваших клыков, совсем не для ваших.
Чиун догадался, кто это. И невольно улыбнулся. Наиль, толстый мальчик. Несмотря на скудную лагерную пищу, он не худел и это приводило в бешенство Ышбара. Прежний начальник лагеря, до Дэуды, говорил:
– Ышбар, я смотрю, в твоей стае кормят до отвала. Может и мне к вам заглядывать, закинуть кусочек-другой.
Вожак до изнеможения заставлял Наиля бегать в полном вооружении вокруг лагеря, лично с раннего утра и до поздней ночи бился с ним на халади. Наиль оставался упитанным. Благодаря ежедневным занятиям с вожаком он поневоле стал искусным мечником. Ышбар в отчаянии обещал бросить его на съедение гиенам.
– Ты чего не спишь? – спросил Чиун. – Волнуешься перед играми?
Наиль приподнялся на локте, глянул на Чиуна через спящего Кыныка. Ответил свистящим шепотом:
– Ага. Не знаю, как я выдержу «волны» наступающих зверей.
– А что здесь трудного? – удивился Чиун. – Просто уводи гаура в сторону.
– В том-то и дело, – сказал Наиль. – Мой Колючка слишком злобный и не слушается меня.
А ведь и вправду, гаур ему попался норовистый, все время скидывал мальчика, бодал и кусал.
– Ты не пытайся им управлять, – посоветовал Чиун. – Просто держись покрепче. Или привяжи себя к седлу. Он тебя сам вынесет через толпы зверей, раз такой злобный. Это же, наоборот, хорошо.
Наиль задумался. Потом улыбнулся.
– Верно говоришь. Колючка сам кого хочешь забодает.
Он помолчал немного, сопя и тихонько спросил:
– Илде убили мальчики из старших стай?
Чиун ответил не сразу. Подумал, потом сказал:
– Конечно. Жибаеги и его друзья.
– Они приняли его за тебя?
– Да.
Они помолчали. Кынык перестал храпеть. В темноте хохотали гиены.
Наиль поежился.
– Илде всегда прикрывал меня. Когда я только пришел в лагерь, Ышбар злился и приказывал соперникам бить меня изо всей силы, он всегда бил вполсилы.
Малас поднялась на самую середину звездного неба. На другом конце появился Санжу. В траве трещали сверчки.
– А когда на меня напали мальчики из стаи Ороза, впятером, только Илде помог мне. Он схватил палку и встал рядом. А Ышбар сказал…
– Помолчи, Наиль, – попросил Чиун.
Наиль вытер сопливый нос и умолк. Вскоре он захрапел, еще громче, чем Кынык. Чиун задремал только под утро.
Рога из бивней мамонтов затрубили на рассвете, с первыми лучами Тэйанга. Ученики собрались в стаи, сели на гауров и поехали к каньону.
Когда въехали в ущелье, Чиун потер озябшие руки. На равнине Тэйанг, показавшись, сразу начал припекать, а здесь, в тени, камни до сих пор покрыты инеем.
В каньоне строй участников игр сразу уплотнился, бока гауров прижимались друг к другу. Мальчики и взрослые ехали вперемешку. На стенах каньона, по обеим краям ущелья, сидели зрители.
Участники игр въехали в каньон и остановились. Гауры шумно фыркали и мотали головами. Звякали халади. Люди напряженно слушали тишину.
Чиун с друзьями оказался в самой гуще толпы. Со всех сторон их окружили взрослые всадники. Другие дети затерялись среди рослых и одетых в звериные шкуры людей.
– Кто в первой волне? – спросил парень рядом с Мэше, с боевым топором в руке. Лицо и торс он густо раскрасил черными полосами.
– Кажется, зуброны, – ответил кто-то спереди.
По первоначальному плану Чиун хотел пробраться как можно дальше от входа в ущелье, туда, где «горлышко» каньона расширялось. Но движение толпы и так вынесло их в самую середину ущелья. Чиун встал на седло ногами, выпрямился и огляделся.
Неподалеку, у западной стены, высились скалы. Чуть перегородили проход. Он приметил их еще вчера. Отличное убежище от потока разъяренных зубронов.