Дарованный остров
Шрифт:
— Об этом упоминается в ультиматуме? — не дрогнул Элендил.
— Да, упоминается, — поморщился предводитель глашатаев, затыкая уши, чтобы не слышать заунывные причитания женщин. — Мы выполнили свой долг. А вы уж ищите рыцаря, где угодно!
Элендил и Этили перевели дух, когда эти четверо наконец-то покинули их дом. Как только опасность быть выслеженными миновала, они немедленно присоединились к заговорщикам. Элендил передал всем содержание ультиматума короля.
— Мы больше не можем мириться с тем, как обходится с нами король, — выступал Исилдур, — он не имеет права издеваться над древнейшим родом, указывать, что нам делать и как нам жить. Мы такие же уроженцы Эленны, как и другие.
— Умерь свой
— Отец, во имя чего мы должны терпеть оскорбления и унижения!? Нам нельзя рассчитывать на Фаразона. Он сейчас просто орудие в руках Саурона.
— Исилдур прав, — поддержала юношу принцесса. — Вы загнаны в угол, Элендил. Этот ультиматум предлагает тебе либо пожертвовать сыном и освободить отца, либо решиться на бунт — вызов, который Фаразон встретит ответным ударом, и пострадают все жители Роменны. На этот раз решение будет тяжелым. Тебе не уладить конфликта мирным путём. За художества Исилдура в храме Саурон мечтает сжечь его на алтаре. Беспощадная расправа ожидает и Лиэль. Так можешь ли ты заплатить Фаразону требуемый выкуп?
— Конечно, нет, — лицо Элендила исказила мука, — любой, кто посмеет поднять руку на моего сына, прежде встретит мой меч, даже, если это будет сам король.
— Тогда остаётся бунт — война против короля.
— Но мы обречены, нам не выиграть эту войну! — Элендил сжимал пальцы в кулаки, удрученный собственным бессилием. — Их в десять раз больше. Я знаю, роменцы, не задумываясь, отдадут свои жизни, защищая друг друга, свою свободу и веру в Валаров, и все мы будем брошены на алтарь Мелкора. А я всю свою жизнь заботился о том, чтобы сберечь невинных людей, преследуемых за веру. И что же, всё это только затем, чтобы потерять их всех сразу? Если погибнет наш род, то к кому обратятся те, кто не поддался сауроновской лжи, или те, кто вдруг прозреет, раскается и вспомнит об истинном боге? Не будет Роменны — не будет надежды….
Элендил опустил голову, слезы увлажнили его глаза, он был не в силах продолжать свою речь. Тишина повисла в комнате, тоска и отчаянье подкрались к сердцу каждого.
— Даже если мы проиграем, — внезапно раздался звонкий голос Лота, — это не значит, что надежда умрёт вместе с нами. Человек, который пал духом и говорит, что у него не осталось надежды, лжёт либо раздавлен сложившейся ситуацией. А вскоре глядишь, этот недавно безнадёжный порхает себе на новых крылышках! Борьба будет всегда. Если не мы, то другие будут противостоять Саурону, пока кто-то, наконец, не выкинет его за пределы Арды, вслед за его господином. Жаль только, что другие злодеи не замедлят занять его место…. Но это будет потом, а сейчас у меня, например, самые твердые намерения выиграть, и я думаю, что шансы на победу у нас велики! — беспечная улыбка Лота отразилась на других лицах, словно солнечный зайчик обежал присутствующих. Лицо Мириэль посветлело от радости, она видела эффект, который произвела на всех обезоруживающая вера Лота в победу.
— Да. Не стоит думать, что нас разобьют в одночасье, — сказала она. — Поскольку роменцы никогда не противостояли королю, он вас не боится. Мы изменим ситуацию, сделаем так, что и Фаразон, и Саурон, и многие нуменорцы будут трепетать от страха. Поверьте, достаточно один раз напугать их, и с вами будут считаться. Они не раз подумают, прежде чем решатся атаковать вас. Неважно, что их много больше!
— Да, да! — зашумела роменская молодежь. — Время пришло! Наше терпение лопнуло. Мы заставим нуменорцев считаться с нами. Мы покажем этим поклонникам Моргота и сауроновским подлизам на что способны!
Совет решил, что на этот раз Роменна нанесет удар, который сотрясет Арменелос и заставит оппозицию дрожать лишь при упоминании имени Верных. Правда никто толком не знал, как им удастся произвести на врагов такое устрашающее впечатление. По загадочному лицу Мириэль Лотлуин догадался, что у нее была какая-то особенная идея, но она молчала и не спешила посвятить его в свой план. Тем не менее, Мириэль попросила его содействия.
Освобождение Амандила из дворца Лот и Мириэль взяли на себя. Роменцы должны были вооружиться, занять самые удобные для боя позиции и ждать нападения королевской гвардии, которое не минет, едва лишь обнаружится, что приказ короля нарушен, а узник сбежал.
Мириэль заверила всех, что Амандил будет свободен уже нынешней ночью, и ночь эту в Нуменоре запомнят надолго.
Не медля, они с Лотом и Олвиком отправились в путь, и уже по дороге Мириэль сообщила Лоту, что, прежде всего, им нужно зайти в склепы у подножия Менелтармы.
— Мы потревожим прах древних королей? — воскликнул Лот с наигранным возмущением. — У меня уже мороз по коже побежал! — Принцесса лишь крепче сжала его руку.
За всё время пребывания в Нуменоре Лот лишь однажды посетил это место, и хотя это было при свете ясного дня, он испытал тяжелое впечатление и ощутил тоску смертных. Двадцать четыре короля правили Нуменором с тех пор, как люди получили в дар от Валаров этот остров. Гробниц было больше. Не только короли, но и их супруги, родственники, именитые рыцари покоились в склепах. Разных размеров и архитектурных стилей, строгие или вычурные (казалось, каждый человек заказывал себе последнее пристанище согласно своим пристрастиям), все они, как ни странно, были похожи, и вносили разлад в окружающий пейзаж.
Мертвенностью и холодом веяло от этих склепов, что вполне понятно — мертвых вмещали они. Сами по себе эти гробницы могли бы служить замечательными жилищами для людей, и всё было бы иначе, если бы здесь ликовала жизнь, наполняя всё вокруг движением, разговорами и смехом. Противоестественным казалось Лоту то, что мёртвые занимали всё это огромное пространство. Гордые короли словно отказывались покидать благословенный остров в уготованный им срок. Их царственное пребывание в прочных каменных стенах среди мира живых как будто бы служило им утешением в том, что они не могли остаться жить вечно.
Первый король Элрос прожил около 500 лет и правил страной 410 лет. В нем слились эльфийская и человеческая кровь, поэтому ему было позволено избрать удел бессмертных, как и его брату Элроду. Но он выбрал человеческую судьбу, и был проклят потомками за это! Мало кто простил Элросу его «ошибку» и то, как легко распорядился он судьбой всех его последующих поколений. Зависть к уделу бессмертных постепенно сменилась ненавистью к эльфам у нуменорских королей. Век их неуклонно сокращался. Ар-Гимильзор — двадцать третий король жил только 199 лет, зато гробницу себе отстроил самую большую, что не преминул заметить Лот. В гробницах хранились тела королей, набальзамированные, не подверженные тлению, всегда готовые к воскрешению. Ведь может статься, что однажды придумают способ вернуть к жизни тех, кто так не желал с ней расставаться.
Лотлуин попытался вообразить себя человеком. Стал бы он тоже так панически бояться смерти? Ответ не проявился ясно в его сознании, но чего он точно не хотел, так это найти вечное успокоение в виде полированного выпотрошенного трупа в подобном склепе. Его даже передёрнуло. Да, пожалуй, это место нравилось ему ещё меньше Мордора. Снести бы все гробницы, да посадить виноградники и сделать так, чтобы в прохладных беседках путникам подавали вино или зар весёлые девушки. А после смерти лучше всего прорасти виноградной лозой или стать горным ключом, и продолжать жить только в воспоминаниях, вызывающих улыбку на устах потомков.