Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса
Шрифт:
Есть молодая женщина, бывшая королева, нынешний политик. С подобной молнии красотой. Силой, влиянием, властью. Неординарностью, мозгами.
И вот эти двое обломали тех двоих. Бейл и Мотма. Анакин и Амидала. Он почти знал. Знал, как было дело. Молодого джедая попытались привлечь к себе. В партию новой власти. Пообещали большую власть.
В молодого мужчину влюбились.
На него попытались влиять через сенатора и королеву. И саму сенатора сделать своим союзником, знаменем, главой.
Спутницей, женою.
Только эти двое уже сделали свой выбор. И принадлежали давно — не им.
Две женщины — два мужчины. Переплетения политики и любви. Оскорблённая гордость. Переродившаяся любовь.
Глупо, примитивно, пошло. Достойно бульварного романа. Жестоко и зло. Ни одно существо в мире не будет действовать ради кровной цели так, как оно действует из оскорблённой гордости и любви. Месть. Обычная человеческая месть. Ненависть. Ненависть. Ненависть. Убить, истребить, запятнать, стереть саму память. Не достались нам — не доставайтесь никому. Одного в лаву, другую — в могилу. Хорошо. Очень хорошо. Но было бы лучше, если бы ещё был уничтожен проклятый старший ситх. А то Вейдер искалечен — но во главе государства. А Падме успела родить детей.
Отвращение было подобно рвоте. Он едва сумел его скрыть. Не джедаи. Политики. Оставить детей. Натравить их на отца. На старшего ситха. Не джедаи. Джедаи способны на возмездие — не на месть. Ту, с отвратительным привкусом подлости и подлинности. Подлинности обычной стандартной человеческой душонки. Которая под любым воспитанием. Образованностью. Умом.
Подлый эгоизм слабых.
На это их и поймали. На это.
Когда и как вы заключили союз с неведомыми мне вашими союзниками? Вы оба? Когда? После того, как были истреблены джедаи? После того, как вы поняли, что эти двое играют не на вашей стороне?
Замена союзников. На новых. На более сильных.
Что вам обещали? И как выполнили свои обещания? Почему вам подчинился джедай? Почему вам подчинились — джедаи? Что вы сделали с этим старым придурком, а тогда не старым, просто невменяемым от ужаса перед тем, что он сделал, Оби-Ваном?
Что? Что.
Мы убиваем и предаём. Мы бьём не глядя ради возвышения нашего клана. Мы будем обманывать тысячу лет. Мы будем рваться внутри клана к власти. Мы будем использовать чужих котят как залог лояльности соседнего клана. Но есть предел и у нас. Тот, за которым член клана становится изгоем, достойным даже не смерти. Жизни в позоре.
Когда нападает внешний враг, мы сплачиваем ряды. Мы берём в заложники чужих котят, но не говорим им, что они нашего клана. Мы обманываем взрослых. Мы перестаём лезть наверх, едва начинается война. Мы… никогда не мстим. Мы…
Дело плохо, подумал Борск отстранённо. Я путаюсь в эмоциях и словах. Надо быть проще. Мы никогда не называем подлость бескорыстием и благом. Мы лжём ради выгоды. Мы очень чисто лжём. Просто обманываем. Просто убиваем. Когда кто-то достигает власти, все знают, каким путём он к ней пришёл. Его уважают за ум, изворотливость, сочетание силы и хитрости.
Не за добродетель.
Ни один ботан не скажет: мои намерения были бескорыстны и чисты. Благо клана — твоё благо. Иногда и благо народа — твоё. Сейчас. В галактике. Положение ботанов определит положение каждого индивида.
Расширенный эгоизм.
Но вот он смотрит на женщину. Он смотрит на эту женщину. Которая до той поры действовала в понятных ему категориях. Призывы бороться с Империей и декларации о порочности её строя исходили от планет, которым действительно был невыгоден этот режим. И от людей, которые сами хотели власти. Пусть это было в обёртке: возвращение к демократическому строю. Зато это было понятно. Демократический строй был тем, в котором эти существа и планеты чувствовали себя гораздо более вольготно. Который был им выгоден. Который позволял им придти к власти.
Здесь же перед ним была бездна.
Он не ожидал. Он, циничный, скептичный, прожженный ботан.
Продал душу не некий Анакин Скайуокер. И не некому Дарту Сидиусу. Продали души эти двое. Когда позавидовали. И когда поняли своё бессилие. Для того чтобы взять своё. И тогда они взяли своё — чужими руками.
Ботан поднял на Мотму немигающий взгляд. Возможно, он не слишком прав. Возможно, когда он успокоится и обдумает то, что было, он поймёт, что позволил эмоции захлестнуть себя. Это же люди. Они другие. У них другие понятия. О жизни в целом. Они действуют по-другому.
Почему он уважает Вейдера и императора? Почему сейчас, в мгновение взгляда, прошедшего для Мотмы незамеченным, в короткую паузу тишины он сменил прерогативы и цель?
И главу клана.
Двое. Мужчина и женщина. Двое. Мужчина и женщина. Два на два. И власть как пятый элемент. И дети.
Не холодное обрекание на смерть. Желание долгой мучительной жизни.
Ясно, почему на Мустафар послали именно Оби-Вана. Потому что знали: тот не сможет добить.
Конечно, не только эти двое. Он сейчас успокоится. Он дальше поведёт диалог.
Юная Мон, живая и весёлая. Представительный, горячий Бейл.
Договор ненависти с новым, сильным, безжалостным союзником.
Что делает с вами ваша слабость, люди.
СТВОРКА ТРЕТЬЯ
Дети форсьюзеров
«Исполнитель»
Люк проснулся от того, что у него что-то взорвалось в голове. По крайней мере, ему так показалось. Отчётливо. Более чем реально. Он вскочил на постели. Взрыв продолжался ещё около двух секунд. А потом всё прекратилось.
Это было похоже на багровую воронку, которая с диким грохотом заворачивается и падает в чёрную пустоту. Дикая картинка. Но мозг представил именно это.
В реальности ничего зримого. Только невероятной силы всплеск. Невероятной — Силы?..
Люк медленно и крепко провёл ладонями по лицу. Нет, это не сон. Вот уж…
В каюте было темно. Он забыл, что можно включить свет. В голове была какая-то спрессованная каша и корка. Он ощупью пробрался к машине. Застыл. Глупо. Он собирается звонить отцу? Ночью?