Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса
Шрифт:
Отцу — только у него в голове. Ему пришлось признать, что реальные люди отличаются от его представления о них. Например, не ведут себя так, как он от них хочет.
А это значит, что сейчас он среди ночи позвонит главнокомандующему имперских вооружённых сил. Главе флота. Более того. Не слишком здоровому человеку. Которому для того, чтобы ответить, скорей всего, надо не просто встать с постели. Или у него в его камере есть и машина связи? Мало ли что. Даже если есть, всё равно он спит. Или, например. Мало ли, какие ему нужны медицинские процедуры. Люк поёжился. С тех пор, как его отец стал для него более человеком, чем машиной, возникло много необдуманных и неизвестных для него вещей. Про зло галактики и тёмного монстра не подумаешь: а как он вообще живёт? На бытовом уровне?
Зло не живёт, зло функционирует. И про символ Тьмы не подумаешь, что ему, предположим, надо совершать набор медицинских процедур. И что-то есть. И где-то спать. И мыться, в конце концов. И вообще, если задуматься. Лорду Вейдеру, великому злу галактики, Тёмному ситху, приходится тратить гораздо больше времени и сил на обычную бытовую жизнь, чем любому здоровому существу в этом мире. И при этом он ухитряется вести себя так, что даже мысли не возникает о его нездоровье. При всех его очевидных признаках. Как он умудряется? Привычка? Всё-таки двадцать пять лет. Сила воли? Или ещё что-то…
А он теперь впал в другую крайность. Названивать главнокомандующему по ночам из-за того, что его что-то стукнуло в голове. Изнутри, но…
Извини, папа, я тебя разбудил?..
Но если было что-то серьёзное, отец почувствовал бы тоже. Жаркие небеса и два солнца, голову бы в порядок привести. Что у него с головой?..
Он облизнул пересохшие губы и включил машину.
Лорд Вейдер временно недоступен, лорд Вейдер…
Это не машина сказала. Это он с минуту напевал сам себе, чтобы перебороть порыв.
И вдруг экран сам вспыхнул ровным синим светом. Но не дал картинки. Спокойный голос, похожий на голос отца, сказал:
— Я отключил визуальный режим. Ты что-то почувствовал?
— Да!..
После короткой паузы:
— Ладно. Как ты себя чувствуешь?
— Хреново…
Вырвалось само собой. Он не собирался признаваться.
Ещё одна короткая пауза-раздумье.
— Иди прими контрастный душ. В твоей душевой ещё предусмотрен специальный режим гидромассажа. Сейчас для тебя это необходимость. Быстрей придёшь в себя. Кофе пьёшь?
— Ну… пью. Иногда.
— Помогает в себя придти?
— Да.
— Тогда я тебе пришлю наилучший вариант этого напитка.
— Пап, но…
— Потом я к тебе приду. Ничего особо страшного. Но не по связи. Понял?
— Да.
— Тогда иди в душевую.
Экран погас. Люк немного постоял и поглазел на погасший экранный глаз. С трудом вырвал себя из тупой неподвижности. Что бы там ни было, отец прав. С этим как-то надо бороться. И предложенный рецепт был неплох.
Когда Люк вышел из душевой, отец сидел у него в каюте. Люк от неожиданности застыл с полотенцем в руках. Вейдер повернул к нему маску, потом нажал на какую-то клавишу:
— Заказ.
Ниша выплюнула герметичный блестящий термос. Перчатка Вейдера обхватила его почти по всей поверхности цилиндрического тела и поставила на стол.
— Кофе, — сказал Вейдер. — А ты что застыл? Ты был в душевой полчаса. А я ходить пока не разучился.
Люк с удивлением услышал в голосе отца иронию. Жестковатую, правда. Но иронию. И удивился на своё удивление. А что он ожидал? Тотальную мрачность? Почему?
Он нерешительно подошёл к столу, на котором стоял аккуратный цилиндр.
— Или ты предпочитаешь с утра пораньше помахаться? — спросил Вейдер. Его линзы внимательно изучали сына. — Кстати. Давно пора ввести это в обиход.
— А сейчас утро?..
— Половина шестого утра.
— Ух ты…
Странно, что он не сумел сдержать идиотский возглас. Странно, что тот вообще у него вырвался. Ему почему-то показалось, что он проснулся посреди глухой ночи. Не привык к корабельному времени? Всё равно странно. Он привык к временным скачкам. И к ранним подъёмам, не смотря ни на какие скачки. Неистребимая привычка детства. Он не горожанин, который с трудом продирает глаза в семь, ругаясь на жизнь и работу. На ферме как раз и вставали в пять утра. И он сохранил эту привычку и в неспокойном рваном режиме жизни в Альянсе.
— Может, потому что в каюте темно? — предположил Вейдер. — Впрочем, и в коридорах у нас переключают синее ночное освещение на белое дневное в семь.
Люк не сразу сообразил, что странного в том, что сказал отец. Потом понял. Странно то, что сказал.
— Ты слышишь мои мысли?
— Люк. Не так сложно вычислить их по тому, что ты говоришь и как реагируешь. И по твоему выражению лица. Ну что: кофе или тренировка? Выбираю сам: тренировка.
— Ладно, — пробормотал Люк, не показывая виду, насколько ему по душе пришёлся этот выбор, — помашемся…
— Нет, мы не помашемся, — ответил Вейдер. — Мы поотрабатываем движения. С самого начала.
— Что, так плохо?
— Дело в том, — ответил Вейдер, — что на «Исполнителе» негде использовать твой прекрасный навык лазанья по лианам. Здесь нет лиан. Хотя в одном из спортивных залов ты сможешь найти спортивные канаты. И поддерживать себя в боевой форме для джунглей. Но вряд ли каждый твой бой будет происходить именно в этой природной обстановке. Поэтому я лучше преподам тебе универсальные азы боя. Пригодные для любых климатическим и погодных условий.
Люк начал икать от смеха уже на стадии лиан. Конец невозмутимой речи Вейдера потонул в диком хохоте его отпрыска.
— Но он учил меня использовать Силу, — Люк отсмеялся и вытер слёзы в лица. Ему уже стало легче. — Да и сам посуди: за два месяца ничему такому не научишь. Он учил именно самому главному. Навыки боя это важно, я понимаю. Но я раньше и Силу едва умел использовать. Именно на этом он и сконцентрировался.
— Да, — кивнул Вейдер. — Это я понимаю. Но факт того, что в боевом плане ты не обучен, остаётся фактом. Пойдём, — он усмехнулся и встал. — Я продолжу твоё обучение.