Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса
Шрифт:
— А как ты знаешь, что вот этот цвет — белый, а тот — коричневый? Видно.
— А если только кажется, что видно? К тому же, то, что ты не видишь среди своих учеников иных, чем ты или твои мастера, может объясняться очень просто: ты видишь результат умелого воспитания.
— Ты думаешь, воспитание может убить природу?
— А разве нет?
— А в тебе оно её убило?
— А при чём тут я?
Она засмеялась.
— Твоя природа — не то, что поощрялось джедаями. Но именно на ней ты вылез из смерти, — она покачала головой. — Ты боец по природе. Человек, который никогда и никому ничего не прощает. А Орден
— Это кому я ничего не простил?
— Ордену — того, что он тебя изувечил. Учителю — того, что тот был слишком слаб. Ученику — того, то, что сумел не сломаться. Ты не простил неполноценности себе и полноценности другим. Ты жил ради мести. Ты делал неполноценными других. Ты хотел смерти полноценных. Хотя бы смерти. А лучше — унижения. И ломки.
Она замолчала. Оби-Ван молчал не потому, что ему было нечего сказать. Напротив. Слишком много слов и эмоций. Он ухватился за одну. За одно. За одно из наиболее идиотских её утверждений.
— Мой учитель — был слабым?
— Конечно, — ответила Рина. — Он не принимал формальных установок Ордена, но в конечном счёте действовал так, как ему велел Орден. Несколько буч в Совете для разрядки. Возможно, для поддержания самоуважения. Но когда Орден ему приказывал, он подчинялся. Хотя был не согласен. Это называется слабость. Он и тебя выучил в полном соответствии с духом Ордена. Хотя его не принимал. И ты не принимал, пока тебя не сломали. При помощи твоего учителя. Знаешь, фанатику, который ломает тебя под общий канон, можно многое простить. И даже понять. Злиться, не принимать, но понимать, что тот был искренен. Но быть переформированным под канон рукой человека, который сам не принимает этот канон, унизительно. И невыносимо.
— Куай-Гон, — тихо сказал Кеноби, — был не таким. Ты не смеешь… Он… Он был… человеком, которого я любил. И люблю.
— Да, — ответила Рина. — Как человек, он был способен внушить любовь. А как джндай, пользовался ею для дела.
Оби-Ван сжал зубы. В следующий миг хлопнул удар, пронёсся кинжальным смерчем. Рина блокировала его, профессионально и спокойно. Ментальный натиск о ментальный блок. Хлоп. Грудью с размаху о стену.
— Ты очень сильный, — сказала она. — Действительно сильный. Тебе не надо комплексовать по поводу того, что ты не скоро сможешь держать меч в руках. В конце концов, наши боевые навыки важны не внешними приёмами боя. Как и навыки жизни, — она взглянула на него. — А лгать я тебе не собираюсь. Привыкай. Неужели для тебя так невыносимо слышать то, что и ты сам знаешь?
— Да это выдумки твои, тоже мне — носительница абсолютного знания, — сказал Кеноби. — Твои выдумки обо мне. Ты вообще ничего обо мне не знаешь. И взяла на себя функцию, понимаешь ли, вещателя истины. Твой блистательный анализ моего душевого состояния поверг меня в гомерический хохот, если хочешь знать. Сидит тут, такая умная — и говорит мне — что чувствую я по поводу того или другого. А я, дорогая моя, никого не презираю. И никому не мщу. Я люблю своего учителя. Я любил своего ученика, пока он не превратился в нечто, что нельзя назвать человеком. Я до сих пор оплакиваю мой дом — Орден. Я… я всё сделаю, чтобы Куай-Гон снова бы смог жить. Я плакал над ним. Он был… с ним ушло всё хорошее, что… да что ты обо мне знаешь! Тоже мне — ученица…
— Значит, ты никому не мстишь и никого не презираешь?
— Представь, да.
— Значит, я тебя переоценила.
— Что?
— Я была о тебе лучшего мнения.
— Способность презирать и мстить — это лучшее мнение? — он рассмеялся. — Ну, я точно попал к ситхам. Спасибо, а то я уже думал, что ошибся адресом. Ты мне с первого взгляда показалась нормальным человеком. Я чуть не решил, что ошибался в своём мнении о вас. Уж больно на первый взгляд ты выглядела нормальной. В общем, так, — он улыбнулся. — Для того, чтобы подняться в твоём мнении, я и пальцем не шевельну. Например, не стану никого убивать, поливать грязью или издеваться. Извини. Понимаю, что разочаровал. Но идеал вашей братии для меня немного не то, о чём я мечтал с детства. Я не киллер, не властолюбец, я не умею презирать, умею привязываться, умею любить, умею хранить верность и благодарность. Так что ты меня и правда переоценила.
Рина выслушала его, не отводя взгляда.
— Хорошо, — сказала она. — Тогда давай учиться ходить.
— То есть?
— Ну, раз говорить нам не о чем, давай используем время с большим смыслом.
— Давай? — спросил Оби-Ван. — Мне не нужна твоя помощь.
Он стиснул зубы и встал. Попытался. Резко. Слишком резко. Какое-то время постоял на четвереньках. Это его отнюдь не смутило. Ему сейчас вообще было безразлично, в какой именно позе эта девчонка его увидит. Потом медленно подгрёб к себе все конечности. Сделал рывок. Одновременно оттолкнулся руками от пола и перенёс тяжесть на ноги. Сел на корточки. Теперь надо руками по стенке…
Его руку ухватила на удивление сильная рука и помогла подняться. Он был слишком занят проблемой того, как встать. И воспользовался помощью, даже не подумав. А теперь он стоял рядом с Риной.
— Какое тебе дело до того, что я думаю? — спросила она. — Какое это отношение имеет к восстановлению двигательных функций? Пойдём.
— А зачем тебе мне помогать? Лучше посмотри, как я корячусь.
— Оби-Ван, — сказала она. — Если мы будем разговаривать дальше, это ни к чему не приведёт. Считай меня дроидом. Или сиделкой. Давай, — она сделала шаг.
— Тебе так важно, чтобы я нормально пошёл?
— Да.
— Почему?
— Я не переношу.
— Что?
— Когда ты такой. Не можешь справиться с новым телом. Это неправильно. Унизительно. Гнусно.
— Да я ваш враг.
— Да.
— И ты не хочешь унижения своего врага?
Она вздохнула.
— Дело в том, — сказала она, — что статус врага тоже надо заслужить. Враг — это тебе равный. Прочие — только песок. А ты враг. Личность. Сильный. Враг — это тот, кто тебе равен. Униженный враг — унижение и для тебя. А мне не нравятся те, кто нас всех так унижает.
— Не нравится чувствовать собственный рецепт на себе? Остальные — только песок? И их унизить вы считаете себя вправе?
— Мы их не унижаем, — ответила Рина рассеяно. — Унизить значит передвинуть на более низкое место. А они все там с рождения и до смерти. Мне и моим мастерам не нравится другое. Мы явно доросли до стадии, в которой мы не песок для тех, неизвестных нам, а враги. И они нас уничтожают, как врагов. А относятся, как к песку. Наверно, сила привычки. Только нам это не нравится. И мы собираемся с этим поспорить.