Дартмур
Шрифт:
И злила. Ужасно. До скрежета зубов, до посиневших костяшек в кулаках. Вызывая безотчетную ненависть одним своим взглядом. Просто существованием.
Он много раз пытался понять, почему из всех отбросов именно она настолько его бесит. Можно подумать, что так маскируется симпатия, но хрена с два! Она никогда ему не нравилась. Никогда не привлекала. В ней ничего нет. Посредственность, достойная отброса.
Тогда что?
Что?
Что еще?
Ответная ненависть. Обоюдная. Взаимная.
Гораздо сильнее любви, которой
Ее не загасишь изменой, разочарованием. Она не нуждается в дополнительных подпитках и стимулах.
Достаточно просто посмотреть.
Одного взгляда: его на нее, ее к нему. И если рядом появится огонь — все взлетит к чертям на воздух.
Взбежав по ступенькам, хлопнул дверью до дрожи в стеклах.
Обычная херова спальня.
Узкий шкаф, кровать. Ну, ради двуспальной он согласен здесь жить. Только соседка досталась отвратная.
Почему отброс? Как в воспаленный мозг директора пришла идея впервые назначить отброса старостой?
Хорошо, что последний год и больше это его касаться не будет. Дартмур уже не тот.
Отшвырнув кресло с прохода, хоть оно совершенно не мешало, Дейвил рухнул на кровать, глядя в потолок.
Рядом с дверью в потолке исчезали узкие ступени, уходя наверх. Справа от кровати — ванная, за которой, если прислушаться, слышны шаги Фоукс.
Раздражение рвалось наружу от самого факта ее нахождения непозволительно близко.
"Ее не должно здесь быть".
Это гребаный прикол!
Кулак в бессильной злобе врезался в матрас.
Нахер ее.
Им необязательно общаться, а если попадется на глаза… Ей же хуже.
Эпизод 4. Фаза первая
Пока Феликса разбирала вещи, эмоции утихли.
Ругани с Дейвилом не избежать, это очевидно.
Всегда было очевидно.
Только прежде он не жил в соседней комнате. Впрочем, с этим можно примириться.
Наверно.
Не так легко, как с общей ванной…
Плевать. Главное не заразиться от него ничем похлеще индюшачьей напыщенности.
Эта мысль заставила улыбнуться. Ненадолго.
Длинные пальцы с остервенением выхватывали одежду из чемодана, слегка дёрганными движениями складывали, забрасывая на полку.
Одну. Вторую. Третью.
Кто придумал выделить инициированных в отдельную касту? Кто дал им право считать себя выше тех, у кого кристалл не проявился? Такие же самовлюблённые ограниченные идиоты, как Дейвил. То, что у неё на шее висит кристалл, не значит, что она пресмыкающаяся!
Она, её друзья, и все те, у кого грани неполноценны. Но это не ограничивает, а даёт немного другие возможности!
— Я не отброс! — прорычала Феликса, швырнув свитер. Тот с глухим звуком врезался в стенку шкафа.
Саданула по дверцам, слушая их громкое столкновение. И будто забыла о новом нежелательном соседе, который поспешил о себе напомнить.
— Эй, блять! Тише будь.
Какого черта это значит?!
Что он о себе думает? Ждёт тихой мышиной возни, ни единого звука и голос не подавать? Так он представляет?
Раздражение, подогреваемое не успевшей до конца уснуть злостью, заскреблось внутри, вынуждая совершать действия без участия разума.
Прежде чем сообразила, ноги уже несли её через ванную. Металл ручки всего на мгновение остудил, выталкивая на поверхность вопрос: "Что я творю?", но… Поздно. Дверь распахнулась, всколыхнув края тёмно-синего покрывала на кровати.
Феликса сжала кулаки, глядя в удивлённое лицо. Дейвил оторвал голову от подушки, вздёрнув темные брови в немом изумлении. Это выражение застыло всего на несколько секунд, сменившись недовольством, губы искривились в неприязненной ненависти… Да, наверное, именно так.
— Ты охренела? — простой вопрос на грани слышимости.
О, как же! Знаменитый дейвиловский тон, которому безуспешно и слепо пытаются подражать все младшекурсники.
Ей он знаком настолько хорошо, насколько сам его обладатель даже не представляет.
Чем тише говорит Дейвил, тем он злее. Такая полная зависимость уровня кипения от уровня громкости голоса. Температура повышается — звук понижается, и наоборот.
Невероятно раздражает.
— Я тебя спрашиваю, — он приподнялся на локтях, продолжая валяться в позе звезды.
— Не смей указывать, как мне себя вести в своей же комнате! — прошипела, едва не начав тыкать в него указательным пальцем.
Держать себя в руках — лучшее, что можно сделать.
— Если ты хренов слон, иди жить в гостиную, — кудрявая голова шлёпнулась на подушку, заканчивая разговор. — Свали.
Ничего ещё не закончено.
— Если тебя что-то не устраивает, возвращайся в свою старую комнату, — Феликса сложила руки на груди, не желая признавать его правоту.
Да, возможно ей не стоило громыхать дверцами. В конце концов они непричастны к появлению Дейвила на свет, но чёрт возьми! Она имеет право вымещать эмоции так, как хочет, когда это никому не приносит вреда.
Голова на подушке медленно повернулась. Если бы взглядом можно было убивать, она бы давно валялась мешком с костями.
— Может, тебе пойти к своим дружкам-обсосам? — тихий вибрирующий голос проникал иглами под кожу, вспарывая нервные окончания, пробираясь всё глубже.
Непонятно как, но вместе с его голосом внутрь попали тонкие паразитические нити страха.
Чего бояться? Он ведь просто лежит и смотрит на неё. Но это все не просто. Они так давно воюют, что знают каждый жест. Каждый взгляд. Каждый оттенок голоса. Хоть и никто из них не хотел знать этих деталей.