Давай сыграем… в любовь…

Каблукова Екатерина

Не в силах оставаться в своих покоях, она приказала Герде принести неяркое платье для утренних визитов и, в сопровождении горничной, направилась к воротам, ведущим на площадь. Здесь ее ожидал неприятный сюрприз: извиняясь, почти лебезя, начальник охраны стойко отказался выпускать невесту императора в сопровождении лишь одной горничной. Девушка вспыхнула и направилась обратно во дворец, поднялась на второй этаж, еще раз взглянула в окно на ворота, ведущие на площадь, и решительно направилась уже знакомым путем к кабинету императора.

В

портретной галерее толпились люди. В основном мужчины, хотя Амалия заметила и несколько женщин, две из них были с дочерями. При виде невесты императора все расступились, мужчины склонили головы, женщины присели в реверансах.

Пришлось изобразить улыбку, которая исчезла, как только девушка прошла в приемную и закрыла дверь, отсекая любопытствующих. Барон Фриш, сидевший за столом, поднял голову и сразу же вскочил, с грохотом отодвигая стул:

— Ваша светлость, — короткий кивок щелканье каблуков.

— Барон, — Амалия подошла, протянула руку, которую почтительно поцеловали.

— Чем обязан? — стандартная расхожая фраза, но она решила воспользоваться ею:

— Во— первых, я хотела поблагодарить вас за подробный список, — девушка улыбнулась, адъютант слегка смутился:

— За это вам следует благодарить императора.

— Это же вы ему рассказали, — елейным тоном произнесла она. Барон пожал плечами:

— Вы же понимаете…

— Да, конечно, понимаю, поэтому я хотела бы лично переговорить с императором. Думаю, это не займет много времени.

— Одну минуту, — адъютант направился в кабинет. Он плотно закрыл за собой двери, так что Амалии не было слышно, что там происходит. Она бесцельно прошлась по кабинету, затем села на один из стульев, предусмотрительно оставленных для просителей. Адъютант вернулся достаточно быстро:

— Его Величество приносит свои извинения, он занят…

— Ясно, — девушка встала под удивленным взглядом барона, который все— таки закончил свою фразу:

— И примет вас, как только завершит разговор с посетителем.

— О, даже так… — Амалия нервно улыбнулась, понимая, что поторопилась с выводами, оглянулась, махнула рукой в сторону стула, на котором сидела за мгновение до того, — Я могу подождать здесь?

— Конечно, — адъютант, выждав, пока невеста императора займет свое место, вновь сел за стол и занялся бумагами.

Время тянулось очень медленно. Барон действительно читал или, по крайней мере, весьма убедительно делал вид, что читает документы и ставит пометки на полях.

От нечего делать Амалия начала разглядывать картины, висевшие на стенах, в основном батальные эпические сцены, хотя среди них попадались и достаточно натуралистичные изображения охоты.

Ей уже порядком надоело это занятие, посетитель все не выходил, и девушка, признавая свое поражение, уже собиралась уйти, когда в приемной раздался мелодичный звон.

— Контесса, — адъютант снова встал и подошел к

дверям в кабинет, приоткрывая их, — Вы можете войти.

От нее не укрылось, что из кабинета никто так и не вышел, наверняка Рудольф таким образом пытается укротить строптивую невесту. Гордо вскинув голову, Амалия шагнула за порог. Дверь за спиной закрылась, вновь оставляя ее наедине с тем, кто всю ночь занимал ее мысли.

Сейчас Рудольф сидел за столом. При виде девушки, склоняющейся в положенном реверансе, он устало улыбнулся, словно надеялся и в то же время совершенно не ждал ее прихода:

— Амалия, — мужчина встал и шагнул навстречу, помог подняться, поцеловал руку, затянутую в перчатку, — Прошу прощения, что не принял вас сразу, мне нужно было завершить разговор.

— Который происходил сам с собой? — она даже не скрывала язвительности. Рудольф нахмурился:

— С чего вы решили?

— Вы считаете меня дурой? Ваш собеседник так и не вышел из кабинета.

— Он вышел, — император усмехнулся, — Через вторую дверь. Смотрите!

Он подошел к одной из деревянных панелей и нажал на край. Та с легким скрипом приоткрылась. Амалия, не сдержав любопытства, подалась вперед, ожидая увидеть мрачный ход, но там была самая обычная лестница, ведущая вниз.

— А… — только и смогла сказать она, чувствуя себя очень глупо.

— Это очень удобно и не создает толчеи у входа, ведь каждый хочет знать, удовлетворено ли прошение другого, — Рудольф говорил совершенно серьезно, хотя в глазах уже искрилось тщательно сдерживаемое веселье, — Здесь есть еще одна дверь, ведет в личные покои императора. Возможно, вам захочется осмотреть их…

— Вы не сказали — «в мои покои», — заметила девушка. Веселье разом исчезло.

— Я все еще не могу назвать их своими, — осторожно признался Рудольф, — Дядя Франц… Император… покойный император, он вырастил меня, когда мои родители умерли, но я никогда не думал, что мне придется занять его место.

— Вы любили его? — вопрос вырвался сам по себе. Мужчина очень серьезно посмотрел на свою невесту:

— Он был мне отцом. Строгим, иногда слишком требовательным… Как— то раз он даже сломал свой хлыст о мою спину, странно, но даже эти воспоминания теперь вызывают сентиментальную тоску… Я не думал, что все обернется вот так…

— Вы нашли их тела? — почему— то ей показалось важным знать это. Рудольф прикрыл глаза:

— Да. Но узнать что — либо уже не представлялось возможным, — он замолчал, затем тряхнул головой, прогоняя унылые мысли, — Но к делу! Эдмунд сказал, что вы хотели меня видеть!

— Да, я… — она задумалась, подбирая слова, затем просто спросила, — Почему вы запретили выпускать меня из дворца?

Рудольф выглядел озадаченным:

— С чего вы это взяли?

— Я только что попыталась выйти, и начальник караула отказался открывать ворота, сославшись на ваш приказ!