Давайте напишем что-нибудь
Шрифт:
Банковские воротилы сидели за длинным столом и курили сигары, как у них, банковских воротил, заведено не нами. Сигары они курили одни и те же, что неудивительно, поскольку, если один банковский воротила выбирает самые дорогие сигары, то второму деваться уже некуда: приходится курить те же, ибо по более-то высокой цене сигар не бывает! Кстати, по той же причине и одеты они были все одинаково, и обуты, и пострижены, и побриты, не говоря уже о том, что рост, вес, возраст, национальность и половая принадлежность их тоже совпадали, как, кстати, и имена, а также фамилии. Чтобы все-таки иметь хоть какие-нибудь отличительные признаки, банковские воротилы Швейцарии пронумеровали друг друга в случайном порядке – так и выступали под
Прямо в данный момент воротила № 19, туша сигару строго в тот же момент и в ту же пепельницу, что и остальные – под номерами от 1 до 191, – задумчиво говорил:
– Значит, так… Всё! Это больше не игрушки. В стране теперь уже донельзя явно наблюдается совершенно наплевательское отношение к деньгам как средству существования. Долее терпеть невозможно. Когда я сегодня исключительно для проверки предложил нищенке на улице тысячу швейцарских франков, она послала меня так далеко, что я не дошел дотуда и даже таксист везти отказался. А вслед мне она прокричала: «Я хотела бы упрекнуть тебя в меркантильности. Упрекаю: ты меркантилен, банковский воротила!» Думаю, что все здесь помнят, кому принадлежат эти слова.
Банковских воротил передернуло (слева направо, как на фотографии) от неприятного воспоминания о Рединготе, имя которого им было действительно хорошо известно и столь же хорошо противно. Дело в том, что брошюра Редингота под названием «Крохотный трактат об огромной окружности» – собственно, приветственная речь в адрес делегатов Умственных игрищ под девизом «Думай головой!» (о выходе брошюры в свет автор настоящего художественного произведения забыл уведомить читателя в свое время, а теперь автора уже нет в живых, – так что, наверное, слишком поздно) – давным-давно была у всех на устах. Даже когда одна швейцарская девушка, не подумав, воспользовалась губной помадой, возлюбленный подозрительно спросил ее перед тем, как начинать целовать: «Что это у тебя на устах, дорогая, – там, где должна быть книга Редингота?» – «Ой!» – испугалась швейцарская девушка и, краснея, немедленно стерла помаду с уст, на которых тут же проступила книга Редингота и в которые лишь после этого ее упоенно принялся целовать бдительный возлюбленный.
Так что не знаю, как вас, а меня отнюдь не удивляет реакция банковских воротил. Брошюра Редингота и в самом дел е на дел ала дел (цепочка однокоренных слов, употребленная только что, призвана придать тексту еще большую выразительность) в стране, до выхода брошюры интересовавшейся только деньгами. В настоящее время деньги совершенно перестали привлекать население Швейцарии. Владельцы самых дорогих магазинов несколько недель тому назад облили бензином и сожгли все содержимое торговых залов и витрин, перейдя на продажу единственно популярных теперь футболок до колен, годившихся для лиц любого пола и возраста, – а именно белых футболок, с надписью сверху донизу (на груди) и снизу доверху (на спине): «Не в деньгах счастье!» Футболки такие стоили баснословно дорого, но люди именно потому их и покупали… кстати, больше никакой одежды отныне нигде и не продавалось.
Швейцария (разумеется, за исключением банковских воротил, так как банковским воротилам приходилось одеваться за границей, причем, разумеется, всем – за одной и той же границей… и не надо, не надо, милый читатель, ловить меня на противоречиях!) разгуливала в одинаковых футболках и на каждом шагу цитировала брошюру Редингота. Что касается Абсолютно Правильной Окружности из спичек, то построение отрезка, приходящегося на Швейцарию, общими усилиями было уже почти закончено: далеко в Альпах оставалось метров сто-сто пятьдесят – всего-то! Правда, над пропастью…
Местечко это имело поэтическое, как всё в Швейцарии, название «Над пропастью во ржи». Преданий от том, откуда происходило такое название, не сохранилось. Существовала, правда, в местном музее старинная картина, на которой два ребенка из бедной семьи пересекали пропасть по тоненькой полоске произраставшей прямо в воздухе ржи, – впрочем, это мало что проясняло. Так или иначе, но в данный момент никакой ржи над пропастью не произрастало – и Абсолютно Правильная Окружность из спичек прокладывалась непосредственно по воздуху… то есть хуже не придумаешь! Спички падали прямо в пропасть – туда же падали и те, кто их выкладывал. Со всей очевидностью, пропасть была глубокой…
В этот-то ответственный момент, когда до завершения работы было уже практически рукой – правда, еще все-таки довольно длинной – подать, банковские воротилы и замыслили недоброе. Замысел их отразился в соответствующем документе с одноименным названием «Недоброе», единогласно принятом Советом банковских воротил. Целью принятия документа было не дать швейцарцам достроить Окружность и вернуть страну к ее меркантильному прошлому.
План, разработанный для реализации этой отвратительной каждому читателю цели, предполагал увеличение местечка под названием «Над пропастью во ржи» раз в сто – посредством мощного взрыва. Боеприпасы банковскими воротилами были уже собраны – они хранились в колокольне, речь о которой пойдет в следующем абзаце. Мощный взрыв должен был служить точкой в истории построения Абсолютно Правильной Окружности из спичек на территории Швейцарии. Да и в истории построения Абсолютно Правильной Окружности из спичек как таковой, ибо прорыв хотя бы на одном из ее участков означал бы – и это каждый дурак понимает! – не построение Окружности вообще.
Правда, на «вообще» банковские воротилы плевали, время от времени забираясь специально для этого на ту самую колокольню – одну из тех, что в изобилии украшали страну. Колокольня – понятно почему? – получила красивое, как всё в Швейцарии, название «Поплавок». Постепенно колокольня «Поплавок» стала излюбленным местом сборов банковских воротил и своего рода ставкой: именно здесь принимались важнейшие решения, и даже в настоящий момент банковские воротилы сидели в «Поплавке». У подножия «Поплавка» барахталась в слюне небольшая демонстрация, прознавшая о документе под названием «Недоброе» из грязной бульварной прессы и выражавшая свой протест посредством отказа принимать горячую пищу. Всего каких-нибудь шагах в двадцати от демонстрации стояли работники швейцарского общепита с судками и сковородами наготове: в судках дымились крепкие бульоны, клокотали наваристые супы, булькали овощные пюре и рагу, со сковородок прыгали во все стороны плотные бифштексы, на противнях шипели, как змеи, сочные сосиски и бились лбами сытные отбивные… Сами же работники швейцарского общепита уже охрипли от призывов в адрес демонстрантов принять горячую пищу, но слышали в ответ упорное: «Мы отказываемся, ни за что не примем!» – и с ужасом наблюдали за тем, как демонстранты демонстративно же пожирают холодные закуски – причем в изобилии.
Когда терпение работников швейцарского общепита истощилось окончательно, вдали показались Редингот и Марта. «Ну, слава Богу!» – вздохнули работники швейцарского общепита и сложили с себя полномочия, побросав и вылив горячую пищу прямо здесь же у «Поплавка».
– Демонстрируем? – сухо спросил Редингот, подойдя к демонстрантам, и покачал головой: – На большее-то ума не хватает?
– Да ума у нас и вовсе нет! – тут же признались демонстранты. – Одна только совесть… как и у всех демонстрантов.
– Кто ж вас за язык-то тянет! – сразу разозлился Редингот. – Не с глазу на глаз ведь говорим!
Демонстранты удивленно огляделись, но никого не увидели.
– Вы же герои настоящего художественного произведения! – Редингот покачал головой и оставил их совершенно ошарашенными, поскольку сам, схватив Марту за руку, тут же взмыл в воздух и опустился на крышу «Поплавка». К полетам таким, смею надеяться и надеюсь, читатель давно уже привык, как к соблюдению правил личной гигиены.
– Ну, банковские воротилы, – напрямую обратился к банковским воротилам Редингот, – здравствуйте.