Дай мне руку
Шрифт:
Внезапно в этот весёлый гомон вторгся новый поток эмоций, слабый, но настолько отличающийся от остальных, что Вера его сразу заметила. К ним приближался кто-то очень расстроенный, грустный, немного испуганный, обиженный… и этот кто-то ждал Веру. Она поняла это резко и отчётливо, открыла глаза и увидела её — маленькая цыньянская девочка в бедной одежде шлёпала по мостовой с видом надувшегося на весь мир ребёнка, который считает, что с ним поступили очень несправедливо. Девочка вертела головой, рассматривая вывески, сжимала кулаки и топала ещё громче, но с каждым шагом её недовольство всё сильнее превращалось в обиду, губы уже начинали кривиться в попытке заплакать.
Вера ускорила шаг, но министр придержал её и недовольно спросил:
— Что вы задумали?
— Хочу спросить, что у неё случилось.
— Вы к ней не подойдёте, — процедил министр, останавливая Веру и силой разворачивая к ребёнку спиной. — Вера, это не ваше дело. У неё есть родители, пусть они за ней и следят.
— Они не уследили, — прошипела Вера, освобождая своё плечо из его захвата, он опять удержал её:
— Благородная женщина не должна заговаривать с незнакомцами.
— Это ребёнок.
— Ну и что?
— Ей нужна помощь, неужели вы не видите?
— Вера, вы не понимаете, — зло прошептал он, — она не просто ребёнок, она полукровка.
— То есть, ей вообще никто не поможет?
— Это не ваша проблема.
— Это моя проблема, — Вера опять резко освободила руку, — я ей нужна и я ей помогу, у меня «божественное озарение» и вы меня не остановите.
— Прекратите нести чушь, — прошипел министр, Вера посмотрела на девочку и решительно повернулась к министру:
— Она сейчас заплачет.
— Избавьте меня от ваших женских заморочек, — поморщился он.
— Можете сделать вид, что вы меня не знаете, — холодно улыбнулась Вера, — если помочь ребёнку-полукровке ниже вашего достоинства.
Он глубоко вдохнул, собираясь разразиться аргументами, но Вера уже развернулась и пошла навстречу девочке. Её шокировало то, как реагировали на ребёнка люди — все отворачивались, как по волшебству, как только она на них смотрела. Вера поняла, что ей действительно никто не поможет, это ужаснуло.
Девочка шагала всё медленнее, похоже, до сих пор она держалась на спортивной злости, но даже она уже подходила к концу и в глазах начинали скапливаться злые слёзы.
Вера подошла к ней как раз тогда, когда девочка сделала последний шаг и остановилась.
— Привет. — Вера наклонилась, точно как Марк недавно к ней, улыбнулась девочке и кивнула: — Рассказывай.
— Я шла и шла, а его нет. Он был, здесь или там, где-то точно был. А сейчас нету. Я так долго шла, а он…
— Кто — он? — с полным пониманием поинтересовалась Вера.
— Ухан.
— Какой именно ухан?
— Большой красный ухан, — девочка показала ладошками уши и с ожиданием посмотрела на Веру.
— Ясно. А зачем он тебе?
— Там мама работает, — вздохнула девочка, опустила глаза, стала ковырять ладонь. — Мама, конечно, разозлится, но ничего. Лучше пусть злится. Она говорит, надо дома, но я лучше пусть она злится, чем там. Там соседи ругаются, я боюсь. — Она подняла на Веру глаза и очень серьёзно сказала: — Они так страшно ругаются, что я через стенку даже боюсь. А мама не верит. Мне никто не верит.
— Я тебе верю, — решительно кивнула Вера. — А кем работает мама?
— Причёски стрижёт.
Вера осмотрелась, ища среди вывесок знакомые иероглифы или картинки с ножницами, не нашла.
— А он точно тут был, ухан твой?
— Точно, — надулась девочка, — был и делся.
— Надо у кого-нибудь спросить, уханы бесследно не пропадают.
— Никто не скажет, — махнула рукой девочка, — со мной никто не разговаривает.
Вера опять осмотрелась, обратив внимание, как смотрят теперь уже на неё. Украдкой, через плечо, с неодобрением и возмущением, с непониманием, с каким-то брезгливым страхом, как на заразную больную.
«Этот мир сошёл с ума.»
— Мы спросим, — решительно кивнула Вера, сделала шаг к ближайшему прилавку и остановилась, когда ей преградил дорогу министр Шен:
— Куда вы собрались?
— Спросить у людей, куда делся ухан.
Её подёргали за платье, она опустила глаза и увидела испуганную мордашку девочки, она округлила глаза и прошептала:
— Не говори с ним, дядя страшный.
— Дядя умный, — ободряюще улыбнулась Вера, — он твоего ухана сейчас мигом найдёт.
— Что вы потеряли? — обречённо вздохнул министр, Вера сделала серьёзное лицо и отчиталась:
— Большой красный ухан, в котором стригут причёски, был здесь и делся.
— Парикмахерская «Махаон», — поморщился он, глядя в сторону, — никуда она не делась, она в этом доме, просто главный вход перенесли на другую сторону. Надо дойти до конца ряда, повернуть и пройти ещё столько же, там будет вывеска.
Вера улыбнулась ему с неземным обожанием и посмотрела на девочку:
— Найдёшь?
— Я там не была, — она решительно нахмурилась, опустила голову и пробурчала: — Но я постараюсь найти. Скажи дяде спасибо, он правда умный.
— Сама скажи, он не кусается.
— Он не будет со мной разговаривать, — девочка засопела, решительно кивнула и стала неохотно разворачиваться. Потом обернулась и подняла голову: — Спасибо тебе, ты очень хорошая. Как тебя зовут?
— Вера. А тебя?
— Камешек. Вера как «верить» или как «радуга»? — Вера поражённо распахнула глаза и улыбнулась:
— Ты слышишь «Вера» как «верить»?
— Я не могу понять, — свела брови девочка, — я слышу и так, и так. Как правильно?
— И так, и так правильно. Знаешь, ты первая, кто услышал «верить».