Дай мне руку
Шрифт:
— Гад. Он постоянно это делает, а я каждый раз попадаюсь.
— Вы же знаете, что он их не продаёт.
— Иногда продаёт. Но настолько редко и за такие деньги, что об этом пишут в газетах.
— Ясно, — с улыбкой прикусила губу Вера, — молодец.
— Я же говорю, он умеет делать бизнес, — вздохнул министр, указал глазами на опал и спросил: — Он вам действительно понравился?
— А вам — нет? — улыбнулась Вера.
— Я не в настроении любоваться прекрасным, — поморщился он, отворачиваясь, помолчал, неуверенно улыбнулся, — но в ваших…
— Вы определились с камнями? — возник рядом Ан Ди. — Судя по глазам прекрасной госпожи, всё ещё улексит. Или нет?
— Я же знаю, что ты уже выбрал, — поморщился министр, — показывай. И давай пропустим те дешёвые мелочи, что ты показываешь первыми для контраста, побереги моё время.
— Как пожелаете, многоуважаемый глава Кан, — с ехидной учтивостью склонил голову Ан Ди, перестал кривляться и громко шепнул: — Сердце женщины за золото и камни не купишь. Но чем позже вы это поймёте, тем больше я заработаю.
Через полчаса они вышли из магазина слегка смущённые и очень уставшие. Вера чувствовала себя очень неуютно — ей никто никогда не покупал украшений. Те, что у неё были, она покупала сама, на своём заводе, по большой скидке, ещё несколько ей подарили родственники на день рождения, этим запасы её шкатулки и ограничивались. Тот сундук, что стоял сейчас на трельяже в её комнате, был больше её домашней шкатулки примерно втрое. И она до сих пор не ощущала украшения из него своими, ей казалось, что это просто реквизит, который ей выдали для театральной постановки, которая никак не закончится.
Министр молчал, опять погрузившись в мрачные мысли, Вера не решалась заговаривать первой — боялась, что он спросит о покупках. Она не знала, что ему сказать, мысли об этом заставляли краснеть и неметь.
Они в молчании зашли в магазин тканей, где министр заказал ещё одно цыньянское платье, а Вера купила цветных ниток и удивительно дорогого бисера. Он долго рассматривал выбранные Верой нитки, но ничего не спросил.
В книжном Вера заговорилась с торговцем о кораблях и купила иллюстрированный детский морской атлас, в котором были рисунки кораблей и лодок, использующихся в разных странах для разных целей. Потом, поддавшись порыву, ни с того ни с сего купила жирные цветные мелки, которые здесь использовались как карандаши, детскую раскраску с кораблями, толстый нелинованный блокнот в твёрдом переплёте, ещё несколько красивых маленьких блокнотиков, карандаши для черчения и множество изогнутых лекал. Министр поначалу задавал вопросы, потом махнул рукой и просидел в кресле для посетителей с её атласом всё время, что она радостно бродила по детским рядам. Денег она оставила столько, что торговец чуть не прослезился, когда считал, долго рассказывал, какие ожидаются поступления, и приглашал ещё заходить.
Когда они вышли, министр долго сопел, вздыхал, потом всё-таки не выдержал и с сарказмом поинтересовался:
— Зачем вам мелки? Нет, я всё могу понять — коллекционный атлас с выполненными вручную цветными иллюстрациями, молескин с золотыми уголками, карандаши, которых у вас в столе море… Мелки и раскраски вам зачем?
— Посажу вас на кухне и заставлю раскрашивать, — развела руками Вера, — говорят, нервы успокаивает.
Он медленно глубоко вдохнул и отвернулся. Вера заглянула в фирменную сумку, пытаясь рассмотреть уголки молескина — в магазине ей даже в голову не пришло, что они могут быть золотыми. Увидела мелки, представила господина министра, со зверским лицом раскрашивающего кораблик, и на неё напало глупое хихиканье, которое через время передалось и министру. Она бросала на него весёлые взгляды, пока он не перестал сдерживаться и не рассмеялся, поднял ладони и кивнул:
— Отличная идея. Попробуем вечером. Придёт Двейн звать меня на тренировку, я скажу: «Сейчас, мне чуть-чуть осталось. Садись, бери мелок, вдвоём быстрее закончим». А то ему всё интересно, чем мы ночами занимаемся, пусть узнает наконец. Сюда, — он кивнул на поворот к арке, Вера осмотрелась — в этой части рынка она не была.
Сразу за аркой закусочные исчезали, по бокам дороги тянулись высокие каменные и деревянные заборы, за ними виднелись верхушки деревьев и изогнутые крыши с драконами на коньках.
— Это цыньянские храмы, — неохотно объяснил министр, кивнул вдоль улицы, — вон там за поворотом начинаются карнские.
Вера внимательно рассматривала заборы и башенки у ворот, высокие арки с надписями, внутренние дворы, которые было видно в открытые ворота. На ближайшей арке сверкали полированным металлом стилизованные иероглифы «любовь» и слитно написанные «уважение» и «поклон», немного покопавшись в памяти, она расшифровала это как «почтение». Весь внутренний дворик занимала небольшая круглая площадь с деревом в центре, дерево было без единого листика, хотя остальные ещё не облетели. На высоком каменном бордюре вокруг дерева были вырезаны иероглифы «мать» и многозначительное «ра», и ещё какие-то мелкие, она не рассмотрела.
На следующей арке было написано: «Любовь и доверие», во внутреннем дворе сверкал бликами пруд, наполовину заросший кувшинками и лилиями, вокруг стояли лавочки, на них сидели пары и одинокие мужчины.
Внезапно её внимание привлёк пристальный взгляд, Вера оторвалась от рассматривания храма и увидела идущую им навстречу женщину в чёрно-белом халате с вышитыми узорами, женщина выбивалась из толпы и смотрела прямо на Веру, а когда поняла, что её взгляд заметили, улыбнулась и поклонилась на ходу. Вера удивлённо кивнула в ответ, проводила женщину взглядом, вопросительно посмотрела на министра:
— Кто это?
— Жрица, — так же удивлённо ответил он. — Я думал, вы знакомы.
— Я её в первый раз вижу, — развела руками Вера и задумалась.
«Мастер Валент говорил, что ему кланяются жрицы…»
Она обернулась и остановилась, но министр неожиданно сильно взял её за плечо и потащил дальше:
— Мы здесь не останавливаемся.
— Я просто хочу спросить…
— Отца Маркуса спросите, — процедил он, ускоряя шаг.
Вера пошла быстрее, стала вертеть головой, пытаясь хотя бы со стороны посмотреть на то, к чему он её так категорично не пускает.
На следующей арке была абракадабра из числительных, которые она поняла только тогда, когда рассмотрела деревянную фигурку трёхногого мутанта во внутреннем дворе — «один за всех и все за одного», ну или что-то близкое. Фигурка выглядела странно и страшно, это трёхногое чудовище вызывало желание сбежать.
«Цыньянское представление о браке, о, да. Беги, детка, беги.»
На другой стороне дороги высилась арка с надписью: «Рост и умножение», ворота были такие богатые, что сомнений не возникало — здесь живут деньги.