Дефицит

Щеголихин Иван Павлович

— Характеристику мы дадим, Сергей Иванович, кадры свои не позволим компрометировать. Если дело до суда дойдет, я сама пойду общественным защитником. Только прошу вас, ставить меня в известность, не подводите руководство.

Ушел от нее злой — зачем рассказывал, распинался?

Но как же иначе? Вместе работаем, она главный врач и за тебя отвечает.

Около семи часов он позвонил Алле Павловне, сказал, что выходит, она заметила:

— Голос у вас… вы устали, меня не слушаетесь. Жду вас.

Только положил трубку, позвали в приемное отделение срочно — доставили

парня, машина сбила, возможно, внутреннее кровотечение (а значит, и операция). Могли обойтись и без Малышева, есть дежурный хирург, но поскольку он еще не ушел… Спустился в приемной покой, — парень лежал на кушетке, скорчившись, глухо стонал. Черноволосый, кудрявый крепыш, кожные покровы бледные. На вопросы не отвечал, мычал бессвязно, был в шоке. Привезла его девушка, худенькая, заплаканная, с раскосыми испуганными глазами.

— Вы видели, как это произошло? — спросил ее Малышев.

— Н-нет, он мне сам сказал.

— Где сказал, на месте происшествия?

— Н-нет, он домой пришел… Еле-еле, — голос ее дрожал. — Он дополз.

Подозрительный наезд, ни одной ссадины и крови не видно, — вряд ли тут «попал под машину». К тому же еще сам до дома добрался. Хотя иногда бывает, даже после смертельного ранения человек еще некоторое время очень активно действует.

— Доктор, а вы можете определить, случайно его машина сбила или он сам?

— Что значит сам?

Девушка всхлипнула, еле выговорила:

— Пытался п-покончить…

Два симметричных кровоподтека в области почек, гематома в области ребер справа и слева, два ребра сломаны, гематома от удара в пах. Не под машину он попал, а под чьи-то жестокие, нацеленные на увечье пинки.

— Успокойтесь, девушка, как вас зовут?

— Жанна.

— Он кем вам приходится, мужем, родственником? Или просто знакомый?

— Мы хотели пожениться, уже подали заявление в загс. — Она говорила с трудом, вся дрожала от пережитого. Сестра подала ей валерьянки и воды.

— Скажите, Жанна, а у него были враги? Может быть, кто-то не хотел, чтобы он на вас женился? Соперник какой-нибудь?

— Нет, что вы! А почему вы так спросили?

— Дело в том, Жанна, что его, по всей вероятности, избили.

Она так и рванулась к Малышеву, схватила его за халат.

— Я так и знала! Я говорила ему, они тебя убьют за эти сто тринадцать тысяч! Теперь я все знаю, это они, плодожорки. — У Жанны глаза высохли, она сжимала кулачки, теперь ей надо мстить за Алика.

— Расскажите подробнее, как он к вам пришел, что сказал?

— Пришел не он, пришла соседка…

Пришла соседка и говорит Жанне: «Выйди, там твой жених пьяный на ступеньках валяется». — «Он не пьет!» — сразу закричала Жанна сорванным голосом, не только голос, у нее сердце оборвалось — он не может быть пьяным, значит?.. Она сбежала по ступенькам, Алик лежал внизу, согнувшись, прижимая к животу сумку с продуктами, и стонал. Тогда он еще был в сознании, сказал ей, что попал под машину, он даже еще подняться смог на ноги, Жанна вместе с соседкой привели его в квартиру, здесь он уже свалился, вызвали «скорую», он начал бредить, все просил: «Дай мне, Жанна, ракету». — «Какую ракету, Алик?» — «Средней дальности», — зубами скрипел, несколько раз произнес слово «плодожорки». Приехала «скорая», первый вопрос — пьяный? Потому что крови не было и только когда рубашку задрали, увидели на спине следы тупого удара, так и подумали, что машина.

— Теперь мне все ясно, доктор! — Жанна не выпускала из рук халат Малышева. — Он отказался подписать большую растрату! Мой Алик честный и очень смелый, он их не боялся вот ни сколечки! Они ему отплатили, они требовали, чтобы он поджег магазин, но он отказался, вот они и решили его убить! — Жанна была в отчаянии. — Спасите его, доктор!

Убить не убили, но избили зверски и даже хуже, зверь кусает и рвет, как попало, а здесь калечили продуманно, по-человечески били, сволочи, чтобы инвалидом сделать, — по почкам, по печени и еще в пах, мошонка распухла и стала багрово-синей. Сестра сделала Алику укол, он перестал стонать, нянечка осторожно его переодела, положили Алика на каталку и повезли. Жанна хотела пойти за ним, но Малышев попросил ее остаться здесь и позвонил в милицию — так и так, большая растрата, магазин хотят сжечь, в больницу поступил избитый продавец, срочно примите меры. Дежурный заверил его, что немедленно выезжает наряд и в гастроном 7/13 и в горбольницу, пусть свидетельница дождется.

— Дайте мне халат, — требовала Жанна. — Я пойду его охранять. Очень вас прошу, дайте мне халат. — Как будто халатом она убережет Алика от этой нечисти.

Вскоре прибыла милиция, но прежде чем она прибыла, Малышеву пришлось крупно поговорить с Юрой Григоренко. Он попросил Юру поскорее, до приезда милиции, заполнить историю болезни, на что Юра ответил:

— Есть дежурный врач, Сергей Иванович.

— Ну и что? — машинально возмутился Малышев.

— Мой рабочий день давно кончился. — Юра показал на часы, те самые, феноменальные.

— Ну и что? — повторил Малышев, закипая. — Не видите этого скотского избиения?! — Жанны рядом не было, ей разрешили пойти узнать, в какую палату положили Алика.

— Вижу и сочувствую, — непреклонно отвечал Юра. — Но здесь, повторяю, дежурный врач, а мое время давно вышло. У нас с супругой сегодня бассейн.

Бассейн решительно вышиб из Малышева остатки выдержки.

— Снимайте халат и отправляйтесь домой! — отчеканил он. — А завтра извольте дать оценку себе — вслух! От нее будет зависеть, сможем ли мы с вами работать дальше.

Юра Григоренко устал, понятно, с восьми тридцати в больнице, две операции, тяжелый день, и Малышев тоже устал, просто дьявольски, не меньше Юры, оба были несдержанны, но, наверное, в усталости как раз и проявляется то, что удается скрывать в состоянии бодрости.

…Не надо изменять жизнь — она сама собой меняется день от дня, час от часу. Начал он с врагами мириться, а с друзьями ссориться.

Поднялся в отделение, зашел к Леве Киму — пока ничего тревожного, — затем сестра сказала ему, что дважды звонили из поликлиники, спрашивали, когда Малышев освободится. Было уже начало девятого, и он позвонил ей домой.