Деградация международного правового порядка? Реабилитация права и возможность политики
Шрифт:
Очень похожее оправдание получила операции «Лис пустыни» в декабре 1998 г., в ответ на прекращение Ираком сотрудничества с инспекторами ООН по вопросам вооружений. В ходе этой операции, продолжавшейся четыре дня и четыре ночи, было использовано больше ракет, чем в течение всего кризиса 1991 г. Великобритания и США сослались на Резолюции 1154 и 1205 Совета Безопасности как на правовое основание для применения силы. Но, как указывает Грей, эти резолюции были приняты в рамках главы VIII и не содержали положений, санкционирующих применение силы.
По словам Мэри Эллен О’Коннелл, именно на Ирак был наложен первый после окончания холодной войны режим санкций 243 . 6 апреля 1990 г., спустя несколько дней после вторжения Ирака в Кувейт, Совет Безопасности принял Резолюцию 661, вводившую всеобъемлющий запрет на торговые и финансовые сделки с Ираком. Резолюция 666 расширила экономические санкции, но содержала ряд исключений, исходящих из гуманитарных соображений. Резолюция 670 (1991) запрещала воздушные связи. В 1995 г. Совет Безопасности, «будучи обеспокоен серьезной ситуацией, сложившейся в области поставок питания и здравоохранения иракского населения», принял Резолюцию 986, «Нефть в обмен на продовольствие».
243
O’Connell (2002) p. 67.
244
Bennoune (2002) p. 252.
Действительно, противоречие между озвученным Робином Куком 12 мая 1997 г. 245 намерением придать британской внешней политике «этическое измерение» и подобными действиями привело к отказу от так называемой «этичной внешней политики» и отказу от этого курса в начале сентября 2000 г. в пользу утверждения «Британии как мировой державы» 246 . Пол Уильямс отмечает «постоянную критику, исходящую от различных групп, выступающих против британской поддержки санкций в отношении Ирака, несмотря на неоднократные попытки министров защитить позицию правительства» 247 . Но Уильямс ничего не сказал о войне против Сербии.
245
Cook (1997).
246
Williams (2002).
247
Williams (2002) p. 59, цитируя: Herring (2002).
24 марта 1999 г., после провала переговоров в Рамбуйе о судьбе Косово и косоваров, началась операция «Союзная сила». Это было началом 78-дневной кампании бомбардировок 248 . Как указывает Биддл, НАТО одержал победу: неудивительно, принимая во внимание, что совместное население 19 стран, участниц Альянса, превышает 11-миллионное население Сербии в 65 раз, оборонный бюджет НАТО в 25 раз превышает всю экономику Сербии, а его вооруженные силы превосходят сербские в 35 раз 249 .
248
См.: Murphy (2000).
249
Biddle (2002) p. 138.
Во многих отношениях война против Сербии стала «промежуточным пунктом» между войнами против Ирака и Афганистана. «Даже когда бомбы НАТО посыпались на Белград, американские и британские самолеты продолжали свою упорную (хотя и почти незаметную) войну с Ираком, в ходе которой было использовано более 2000 бомб и ракет только за 1999 г. – это хотя и существенно меньше, чем в операции в Косово, но все же и это было значительной демонстрацией силы. А кампания 2000–2001 гг. в Афганистане явным образом была предопределена военной моделью, опробованной в Косово, и использовала ее в качестве образца» 250 . При этом в своем обзоре для журнала «Международные отношения» (Foreign Affairs) Биддл вообще не упоминает о международном праве или об Организации Объединенных Наций.
250
Biddle (2002) p. 139.
Утверждение, что бомбардировка диктовалась необходимостью предотвращения гуманитарного бедствия, – новый аргумент для оправдания вмешательства – стало настолько привлекательным с точки зрения морали, что критики этой акции были весьма немногочисленны, по крайней мере в Северной Европе. Были и исключения. Майкл Байерс и Саймон Честерман ответили полемически 19 апреля 1999 г.: «Одностороннее вмешательство НАТО на Балканах устрашило Россию, изолировало Китай и мало помогло примерно миллиону косоваров, ради которых бомбят Сербию. Основным достижением [вмешательства] может стать конец „нового мирового порядка“, смело провозглашенного Джорджем Бушем после освобождения Кувейта в 1991 г., и разрушение института, помогавшего предотвращать международные войны на протяжении более чем полувека» 251 .
251
Byers and Chesterman (1999).
Томас Франк указал на одно из ключевых различий между войной в Персидском заливе и войной в Косово – различие между «смягчением последствий и оправданием. Ни Госдепартамент США, ни НАТО всерьез не попытались оправдать войну [в Косово] в терминах международного права» 252 . Он был буквально принужден сделать такое заключение неопровержимой критикой законности войны со стороны Бруно Зиммы 253 . Франк отвечал:
…В то время как санкция ООН на совместную военную операцию действительно открыла новые горизонты, в вооруженном ответе на явную агрессию нет ничего нового. Резолюция 1244, в свою очередь, одобряет развертывание коллективных (региональных) вооруженных сил для противодействия не агрессии, а грубому нарушению гуманитарного права и прав человека… Однако существует еще одно заметное различие между Резолюциями 687 и 1244. Первая в результате триумфа уполномоченных Советом Безопасности сил установила международный режим [санкций] для Ирака. Последняя ввела этот режим для Югославии после кампании сил НАТО, которые не уполномочивала Организация Объединенных Наций. Хотя Совет ранее обращался к главе VII и «подчеркивал» потребность в «договорном политическом решении», он все же не уполномочил НАТО достигнуть тех результатов, которые позже будут обозначены в Резолюции 1244… Из-за этого трудно не согласиться с тревожным выводом профессора Бруно Зиммы… что военная операция НАТО нарушала международное право 254 .
252
Franck (1999) p. 859.
253
Simma (1999).
254
Franck (1999) p. 858.
Главный вопрос, однако, состоит в том, привели ли действия НАТО, особенно Соединенных Штатов, к новому витку развития – причем в рекордные сроки – обычного международного права посредством политики, реализуемой отдельными государствами, и opinio juris. Иначе говоря, приобрел ли императив, требующий предотвращения гуманитарного бедствия в Косово (как это представляет НАТО), то есть предотвращения геноцида или, во всяком случае, этнической чистки косоваров сербами, больший вес, нежели запрещающие применение силы положения Устава ООН? Этот вопрос вышел на первый план во время событий в Руанде в 1994 г., когда казалось, что предложенная Бернаром Кушнером доктрина «право и долг вмешаться» (droit et devoir d’ ing'erence, фр.) была главным оправданием французской интервенции – операции «Бирюза», одобренной Советом Безопасности постфактум 255 .
255
Bowring (1995).
Полемика шла главным образом на страницах «Европейского журнала международного права» (European Journal of International Law). На рассуждения Бруно Зиммы отвечал Антонио Кассезе, принципиальная позиция которого по вопросу об упреждающей самообороне была приведена выше. Кассезе опубликовал два наполненных страданиями текста 256 . Отвечая на вопрос, движется ли международное право к новому обычному праву «силовых контрмер» в качестве способа ответа на гуманитарную катастрофу или массовое и грубое нарушение прав человека, Кассезе заявил, что если такое «новое право» действительно развивается, то практика и opinion juris могут в лучшем случае оправдать меры, принимаемые только в чрезвычайных обстоятельствах, когда у интервентов есть разумное субъективное мнение, что только оперативное вмешательство может предотвратить катастрофу и только до тех пор, пока Совет Безопасности не сможет взять ситуацию под контроль.
256
Cassese (1999a); Cassese (1999b).
Что особенно любопытно, Независимая комиссия по Косово 257 , состоящая из таких светочей прогресса, как Ханан Ашрави, Ричард Фолк, русский дипломат Олег Гордиевский, и под председательством Ричарда Голдстоуна, пришла к выводу, что интервенция была «неправомерной, но легитимной» 258 . Для Джека Доннелли этот вывод демонстрирует наличие «напряженности» – но он «полностью приемлем» 259 . Дэвид Рифф куда жестче в своей оценке: он описывает отчет комиссии как «самообман выдающихся личностей» 260 – иными словами, как «великое и благое дело международного социал-демократического истеблишмента» 261 . По моему мнению, он сделал веское замечание, что «государства беднейшей части мира выступают против вмешательства в Косово, ибо по-прежнему верят, что суверенитет остается лучшей защитой против иностранной гегемонии» 262 . Менее однозначно его утверждение, что «такие интервенции, независимо от незаинтересованности или облеченности мандатом ООН или новым международным правом, являются актами колонизации» 263 . Особенно решительно он выступает против «глобального понимания прав человека», поскольку оно «до странности безразлично к истории» 264 . Томас Вайсс, напротив, одобрил отчет комиссии и заявил, что «человечность, или святость жизни, является единственным подлинным и первостепенным основанием для интервенции. Защита права на жизнь, в самом широком смысле этого понятия, принадлежит к категории обязательств, уважение к которым отвечает интересам всех государств. Все остальные – включая священное трио нейтральности, беспристрастности и согласия, а также правовые соображения о желательности одобрения со стороны ООН – являются принципами второго порядка» 265 .
257
Independent Commission on Kosovo (2000).
258
Independent Commission (2000) p. 4.
259
Donnelly (2002) p. 101.
260
Rieff (2002).
261
Rieff (2002) p. 111.
262
Rieff (2002) p. 116.
263
Rieff (2002) p. 117.
264
Rieff (2002) p. 118.
265
Weiss (2002).