Декоративка. Книга 1
Шрифт:
Мэнчи нахмурился и состроил обиженную мину. Я поспешила его успокоить:
— Брось дуться, Треден, я пошутила. Для тебя все бесплатно. Неси бумагу, запечатлим тебя на ней!
Тредена не пришлось упрашивать: мэнчи достал бумагу, зажег еще одну свечу, чтобы мне было светлее, и сел, куда я указала, не забыв перед этим наказать Зену, чтобы приглядывал за похлебкой.
Я снова принялась за работу… впрочем, за работу ли? Тред, в отличие от Зена, сидеть спокойно не мог, его так и подмывало наклониться поближе, чтобы увидеть, как я рисую. Я шикнула
— Хочешь, я тебе сказку попутно расскажу? Я много их знаю, часто племяшке чита… в общем, сказок я много знаю. Ты только сиди спокойно и не вертись.
— Хочу! — возбужденно, как ребенок, ответил он, и глаза его заблестели.
— Это сказка про волка и лису, — начала я. — Жила лиса у волка в услуженье…
Мне легко удавались сразу два дела: рисовка и рассказ, при этом я еще и поглядывала в сторону Зена, для которого, по сути, сказку и рассказывала, чтобы намекнуть, как плохо эксплуатировать людей и чем это может кончиться.
— … А лиса в лес убежала, и рада была, что от волка избавилась, — закончила я громко и выразительно. Треден сказкой не впечатлился: он ждал долгого сказания с путешествиями и битвами. Зато Зен все правильно понял и бросил из своего угла:
— Заканчивай со своими аллегориями.
— Надо же! Запомнил умное слово!
— Он много умных слов знает. У Зена было целых две книги, он по много раз их перечитывал, а потом продал, чтобы оружие купить, — с гордостью сказал Треден.
— Правда?
— Да. Его учил грамоте один ни-ов, и даже готовил в ловцы, но умер, так что Зен так и остался не пристроенным. Так бы уже лет десять как в городе жил, деньги зашибал да лучших декоративок по… — Треден вовремя осекся и замолк.
— С чего бы это ловцу учить обычного подростка-мэнчи?
— Лишнее болтаешь, Тред, — грозно сказал Зен.
— Да не бурчи ты, — отмахнулся тот и охотно разъяснил мне: — Когда Зен был пацаном, я часто брал его с собой в лес. Мы как-то набрели на раненого ловца, выходили, и тот добром отплатил. Мужик хороший был, сразу выглядел, что Зен крепкий и сильный для своих лет, и решил взять его в ученики. Книжки принес, грамоте научил, о жизни ни-ов рассказывал, тонкости работы с гуи растолковывал… Эх, жалко его. Ведь молодой еще был, когда казнили.
— Казнили? За что?
— Не твоего ума дело, — рявкнул желтоглазый. — Похлебка готова.
Мы переглянулись с Треденом и прервали беседу.
Не стоит сердить волка…
Глава 19
На дело мы собрались через несколько дней, когда вьюга улеглась и установилась хорошая солнечная погода. Под стать погоде было и мое настроение: интуиция подсказывала, что за это время птенцы должны были вылупиться. Зен разделял мое мнение; собираясь, он сказал, что, скорее всего, время мы упустили, и вылазка в лес будет бессмысленной. Однако эту самую вылазку не отменил, ведь надежда, как известно, умирает последней.
Снег затвердел, покрылся ледяной коркой и искрил на солнце.
Зен, бодро шагающий впереди, вдруг остановился. Я тоже остановилась и замерла, но ни о чем спрашивать не стала. Мэнчи присел, посмотрел под углом куда-то влево, туда, где лес для меня сливался в голубовато-зеленый массив, и резко поднялся.
Повернувшись, он коротко сказал:
— Уходим.
Я послушалась беспрекословно, и только когда мы отошли, спросила:
— Что ты увидел?
— Следы.
— Ловцы? — задала я еще один вопрос; мы шли быстро, почти бежали, и мне не хватало воздуха, так что он прозвучал прерывисто.
— Да.
Мое желание сбылось: Зен передумал даже приближаться к гнезду гуи. Только вот легче от этого не стало. Я кожей ощущала напряжение, исходящее от мэнчи, а резкость его движений и торопливый побег только убедили меня в том, что он сильно обеспокоен. Спускаясь с пригорка, я потеряла равновесие и, если бы Зен не поймал меня, покатилась бы кубарем. Мэнчи взял меня за руку и пошел медленнее, но не в сторону дома.
— Зен? — протянула я, даже не стараясь замаскировать нервозность.
— Я убил ловца, — отрывисто сказал он. — Он не вернулся, и как только метель стихла, его пошли искать. Лучше нам не попадаться его дружкам на глаза. Навесят вину.
— Они не могут навесить на тебя вину, потому что она уже на тебе.
— Вот именно… Мы пойдем в деревню, Ирина, чтобы цепочка наших следов затерялась там, и просидим до темноты в едальне. Ловцы до сумерек уйдут, тогда и вернемся домой.
— Но я ведь декоративка, а декоративок принято прятать от чужих глаз! Если ты приведешь меня вот так, что скажут люди? Они же темные, дикие. Набросятся еще…
— Поверь, тебе безопаснее оказаться в толпе мэнчи, чем в толпе ловцов.
— Это почему же?
— Потому что мэнчи соблюдают закон, а ни-ов считают себя выше его.
— Мажоры во всех мирах одинаковы, — пробурчала я.
Я не смотрела по сторонам, чтобы зря не напрягать глаза и не нервировать себя. Как-то, отдыхая в Египте, мы с подружками заплутали и забрели в район, где живут местные. Нас, светленьких молоденьких дурынд в коротеньких шортах, облизывали, обсасывали, жрали взглядами, и неслись вслед самые разнообразные пошлые звуки… Из этих закоулков мы, по счастью, выбрались быстро, но на всю жизнь запомнили, как это мерзко — ощущать себя куском мяса.