Делай что должно
Шрифт:
– Ни хрена я с тобой не договаривался!
– возмутился Заграт.
– Эта орясина чешуйчатая, может, и договаривалась, а я - нет. И вообще, это ты нас ведешь, а не мы тебя…
– Четверть серебряной монеты в день, - подмигнул ему Тилос.
– Каждому.
Возмущенно открывший рот Заграт так и остался сидеть неподвижно. Ольга прыснула и рассмеялась. Телевар с удивлением поглядел на Тилоса.
– Ты предлагаешь втрое против обычной цены, - удивленно сказал он.
– И это за то, что нам и так пришлось бы делать. Я тебя не понимаю, посланник.
– Считайте, что я неожиданно получил наследство и транжирю деньги, - озорно глянул на него Тилос.
– Ну так что, согласны?
Воцарилось молчание, которое первым нарушил Хлаш.
– Не знаю, как другие, а я согласен, - усмехнулся он.
– Все равно другого выхода нет. С какого, говоришь, момента идет плата?
– С позавчерашнего дня, - пояснил Тилос.
– Как от Хамира отправились, так и идет. Ну, бездельники, чего встали? Думайте, как через озеро перебраться!
– Он демонстративно выбрал местечко посуше и улегся навзничь, прикрыв глаза, однако Теомир заметил, что его рот кривится в с трудом сдерживаемой улыбке.
– Вот ничего себе!
– ошеломленно сказал Телевар.
– Глазом моргнуть не успели, как уже захомутали. Далеко пойдешь, парень!
– Недаром же я посланник, - согласился Тилос, не открывая глаз.
– А теперь я буду очень признателен, если вы оставите меня в покое хотя бы на полчаса. Мне пого… подумать надо.
– Раскомандовался… хозяин, - хмыкнул Заграт.
– Гром, чего расселся? Топай на охоту, авось и нам чего принесешь. Только головастиков не надо, меня от них тошнит.
Спустя примерно час удалось соорудить подобие плота. Раньше Теомиру приходилось плавать на чем-то похожем в верхнем течении Ручейницы, но там по берегам в изобилии рос лес, так что материала хватало. Здесь же пришлось обшарить берег на расстоянии в полверсты в обе стороны, чтобы набрать тяжелого от воды кривого полусгнившего дерева. На обвязку пожертвовали верхнюю одежду. Всадники раскромсали ножами свои кафтаны на узкие полосы, оставшись лишь в тонких рубахах, еще не просохших после предыдущих приключений, и Теомир с Ольгой сразу задрожали от холода. Клацая зубами на пронизывающем ветерке и обхватив себя для тепла руками, Теомир ругал себя за изнеженность последними словами. Оставшийся в одних штанах Хлаш ловко ворочал бревна, связывая их импровизированными веревками, и по его гладкому бесстрастному лицу нельзя было понять, холодно ему или нет. Тилос отказался пожертвовать хотя бы кусочком из своего одеяния странного фасона. Только сейчас Теомир обратил внимание, что на его плотной облегающей рубахе коричневого оттенка нет пуговиц и вообще никаких вертикальных разрезов, если не считать двух странных прорезей с липкими краями, в которых посланник держал мелкие вещи. Даже ворот рубахи казался слишком узким, чтобы снимать ее через голову, но Теомир не стал ломать голову над этой загадкой. Не родился же посланник в ней, в самом деле.
– Извини, Заграт, но эта одежка стоит больше, чем все вы, вместе взятые, - ухмыльнулся посланник в ответ на прямую просьбу шамана.
– На рынках Талазены за него дали бы десятерых невольников вроде тебя. Вы уж обойдитесь как-нибудь, лады?
– А потом плот расползется посреди озера, и мы вместе с твоей замечательной рубахой пойдем на корм рыбой, - проворчал Заграт.
– В ухо бы тебе плюнуть, как выражается этот ушастый недоносок, да ведь не принято с хозяином так поступать.
– Хорошо, что не принято, - одобрил Тилос.
– А то бы мне пришлось за нос тебя укусить, по тому же рецепту. Про весла, кстати, не забудьте.
– Он накинул на голову куртку и замер в оцепенении.
Под весла приспособили пару валежин потоньше, расширяющиеся на одном конце. Кроме того, по настоянию Хлаша сходили назад к болоту и сделали из чахлых елочек пару довольно прочных и длинных шестов.
– На мелководье удобнее, - объяснил тролль.
– Если повезет, грести вообще не придется. Теперь еще такой вопрос - что с конягой делать будем? Плот его точно не выдержит. Думаете, доплывет?
– Лошадь придется оставить здесь, - приговорил очнувшийся от неподвижности Тилос.
– Хищников на болотах нет, пропитание найдет. Разве что в трясину забредет, но это уже судьба. Сбрую с него надо снять и здесь оставить, не до нее нам будет. А от Тенистого леса верст тридцать до тракта, там других коней раздобудем.
– А ты откуда знаешь?
– подозрительно осведомился Заграт.
– Сам же говорил, что не знаешь этого места? Может, и не тридцать верст, а триста, и все лесом?
– Сообразил, - туманно ответил Тилос.
– Есть приметы.
Вздохнув, Теомир расседлал конька, к которому уже успел привязаться, и хлопнул его по крупу ладошкой. Конь тряхнул гривой, отошел на несколько шагов и продолжил спокойно щипать болотную травку.
– А может его… того?
– предложил Заграт.
– Не люблю конину, но какое-никакое, а все ж мясо. Жрать охота.
– Нельзя его… того!
– горячо вступилась Ольга.
– Он сколько дядю Телевара на себе нес! Пусть живет.
Теомир мысленно согласился с ней.
– И верно, негоже его на мясо без нужды забивать, - нахмурился Телевар.
– Какой-никакой, а конь, почти родич. В лесу поохотиться сможем, там и наешься до отвала. А пока потерпишь.
Заграт только пожал плечами.
Вопреки ожиданиям Теомира, через озеро перебрались без особых приключений. Плескала сквозь щели холодная вода, бревна угрожающе поскрипывали, натягивая самодельные веревки до упора, шесты упорно цеплялись за что-то на дне. Несколько раз приходилось грести плоской валежиной, и Теомир вспотел, совсем забыв о недавнем ознобе. Однако вернулся голод, и парень с нетерпением вглядывался в неуклонно приближающийся берег, предвкушая костер и трапезу. Еще утром его рука наткнулась на метательные звезды в потайных кармашках пояса, так что он обозвал себя дураком. Он был уверен, что уж по кролику-то точно не промахнется.
Уже почти у самого берега тряпки, скреплявшие плавник, расползлись и плот разошелся, так что пришлось идти вброд сквозь камыши. Вода достигала Теомиру с Ольгой до подбородка, а низкорослый Заграт еле полубрел-полуплыл, опираясь на руку высокого Хлаша, задрав голову и выставив на поверхность нос и уши. Дно было илистым, затруднявшим движение, иногда встречались подводные ямы. К тому моменту, когда компания добралась до берега, все, кроме Хлаша и Тилоса, изрядно утомились. Теомир с Ольгой в изнеможении рухнули на траву, радуясь, что наконец-то опять оказались на твердой земле. Телевар, хрипло дыша, но сохраняя достоинство, тяжело опустился рядом.
– Ну, наконец-то!
– воскликнул Злобный Ых, пикируя на них сверху.
– А я уже решил, что вы обратно пошли. А правда наш Тенистый лес красивый?
Каол Трейн почувствовал, что начинает ненавидеть этот шатер. При виде связного мага он испытал что-то похожее на тошноту. Рука непроизвольно опустилась к кинжалу на поясе. Как это было бы просто - одно быстрое движение, и больше никогда он не увидит эти бесстрастные черные глаза. Потом можно сказать повелителю, что маг помер от болотной лихорадки. Или от слабости сердца. Да мало ли от чего может загнуться старикашка!
Каол подавил вздох. "Потом" не будет. Повелитель дал ему неделю, и почти половина срока уже прошла. Если он не выйдет на связь, половина наемных убийц этого материка начнут охоту за его головой. Нет, убивать мага пока нельзя. Никак нельзя. Разве что попозже…
На этот раз хозяин выглядел почти веселым. Обычно голубой туман, заволакивающий окружающее, сегодня принял какой-то легкомысленный розовый оттенок. Майно уже сидел в роскошном призрачном кресле из переливающихся блесток, задумчиво рассматривая большое аппетитное яблоко в хрустальной вазе на таком же переливающемся столике. Каол уже знал, что иллюзию нельзя попробовать на вкус, но рот непроизвольно наполнился слюной. Проклятье! Уже полгода он болтается по диким нищим землям, забыв про свежие простыни, саргасское вино и мясо по-сигальски! Нельзя же так! Хозяин мог бы и дать ему передохнуть пару месяцев…