Дело Галины Брежневой. Бриллианты для принцессы

Додолев Евгений Юрьевич

Доверенное лицо распределяет ценности по знакомым. Те, в свою очередь, по своим точкам. В результате стоящий на определенной ступеньке хранитель не ведает, где в данный момент находятся сокровища, он может лишь показать, кому их передал. И следствие вынуждено добираться до самого низа этой пирамиды. В результате изъятие, которое можно было провести еще, скажем, год назад одним ударом, дробится теперь на хлопотное рассеивание сил. Порой у конечного (на данный момент) укрывателя хранится лишь дюжина золотых гиней, пара жемчужных бус, ассигнаций тысяч на 20–30 и прочая мелочевка. Так что победный визит с извлечением многопудовых чемоданов, набитых купюрами и слитками, — картина гипотетическая. В жизни все сложней, дольше, изнурительнее и жарче.

И еще об одном мифе. Мне приходилось сталкиваться с категоричным мнением, что «рекламировать это дело» не стоит. Народ, мол, не желает, чтобы его «славили на весь мир». Большинство декларирующих такие демагогические выверты просто завязаны так или иначе с мафией и

мечтают не только заткнуть поплотнее кляп, но и связать покрепче руки следствию. Ну а тем, кто купился на риторику или искренне заблуждается относительно реакции народа, могу лишь одно посоветовать — пообщаться с этим самым народом. Я видел, как благодарили люди, простые люди, следователей, как целовали им руки, руки избавителей от ярма коррупции. Я слышал, как спрашивали: «Когда же к нам приедете?» Спросите у тружеников, которых средневековыми пытками понуждали к участию в грандиозном парадном обмане «рекордными урожаями», жаждут ли они возвращения старых лозунгов и сохранения лицемерных порядков, когда все, включая печатное слово, имеет меркантильный эквивалент, а жулики одаривают друг друга монументальными вазами с собственным изображением. Спросите у дехкан Каракалпакии, которых фанфарная система заставляла возделывать опийный мак и профессионально производить наркотики, и все во имя того, чтобы зажравшиеся сынки «именитых руководителей» имели возможность развлекаться с заезжими эстрадными дивами. Спросите у жен и детей тысяч и тысяч посаженных «за хлопок» бригадиров, занимавшихся приписками, дабы их сановное руководство могло этими грязными деньгами оплатить услуги виднейшего живописца, запечатлевавшего «новых ханов», как они рассчитывали, для «народных музеев». Спросите у золотодобытчиков Зарафшана, мечтают ли они гнуть спину, чтобы из сработанного ими металла опять лили бюсты современных «отцов народа». Спросите у Бахтияра Абдурахимова (лучшего, кажется, из следователей бригады) — во вред или во благо своего поруганного народа разоблачает он тех, кто мнит, по-прежнему мнит себя его вождями? Я спрашивал. И слышал такие ответы, что.

Однако надеюсь, что все ружья, развешанные в первых абзацах, выстрелили. И еще я очень надеюсь, что не прозвучит тот выстрел, за который наемным убийцам уплачены уже 150 тысяч. Сумма, по этим меркам, ничтожная.

1988. Разгром группы Гдляна/Иванова

Предстоит партийная конференция. Неожиданно выясняется, что делегатов можно выбрать. Это первые выборы, пока в рамках партии. На самой конференции жесткой критике подвергается академик Абалкин — будущий шеф Госкомиссии по реформе. Забытое слово «дискуссия» обретает свое истинное значение, люди перестают принимать слова на веру. Полным ходом идет реабилитация политических деятелей, репрессированных и запрещенных писателей. Закон о госпредприятии дает свободу трудовым коллективам. Но они уже чувствуют на себе мягкие жесткие объятия аппарата. После выхода закона о кооперации из-под снега вылезают первые кооперативные подснежники. Пресса ликует, рынок ждет насыщения, но не дождется. К концу года предстоит кооперативное похолодание. Имя Гдляна становится известным всей стране. На скамью подсудимых садятся все новые и новые функционеры. Названа и одиозная четверка делегатов XIX партконференции. Судят Чурбанова. Страна следит за развитием Карабахского кризиса. Зарубежное слово «инфляция» становится понятным до боли. Первая забастовка в магазине «Мелодия». Пока это воспринимается как анекдот. Выиграна борьба за безлимитную подписку. В Армении землетрясение. В этот год происходит консолидация правых сил общества. Борьба за миражи социализма начинается статьей в «Советской России»: Нина Андреева не может поступаться принципами. Первые бои правые выигрывают, и это придает сил их лидеру Егору Лигачеву, который становится рупором целого политического направления и символом года.

1–4 декабря 1988 года — Орджоникидзе — Минеральные Воды — Тель-Авив.

Банда Паши Якшиянца захватила ЛАЗ-687, в котором после экскурсии в типографию возвращался 4-й «Г» класс школы № 42 вместе с учительницей. Террористы перегнали автобус в аэропорт Минеральных Вод, где их уже ждали ребята из «Альфы». В ходе переговоров учительница и водитель были отпущены в обмен на автомат АКС-74 с двумя снаряженными магазинами, четыре пистолета Макарова с двумя обоймами, бронежилеты и наркотики. После того как по каналам МИДа Израиль, с которым тогда не поддерживались дипломатические отношения, дал «добро» на выдачу преступников, транспортный самолет Ил-76Т (RA-76519) взял курс в направлении Земли Обетованной. По прилете в аэропорт «Бен-Гурион» террористы были арестованы. Сотрудники «Альфы», прибывшие следом, после достигнутого соглашения о неприменении в отношении террористов высшей меры наказания (на чем настояла израильская сторона) депортировали их обратно.

В Верховном суде СССР завершено слушание дела о взяточничестве в отношении ряда бывших ответственных сотрудников Министерства внутренних дел. 30 декабря оглашен приговор. На скамье подсудимых находились: первый заместитель министра внутренних дел СССР Чурбанов, министр внутренних дел Узбекистана Яхьяев, заместители министра внутренних дел Узбекистана Бегельман и Кахраманов, начальники УВД облисполкомов Узбекской ССР Норов, Сабиров, Джамалов, Махамаджанов, Норбутаев. Председательствовал в суде член Верховного суда СССР, заместитель председателя военной коллегии генерал-майор юстиции М. А. Маров. Народные заседатели — генерал-майоры В. З. Жевагин, B. C. Сизов. Государственное обвинение поддерживал помощник Генерального прокурора СССР А. В. Сбоев. Защиту осуществляли адвокаты Московской городской коллегии адвокатов. Чурбанова персонально защищал Андрей Макаров, который спустя четверть века стал телеведущим («Свобода и справедливость»); на ТВ он впервые попал, как приятель Влада Листьева, еще в конце 80-х. Влиятельный деятель московской гей-тусовки был спален в 1993 году Марком Дейчем, который в радиоэфире рассказал, что Андрей Михалыч — платный осведомитель КГБ: его завербовали как раз по «голубой» линии, ведь в СССР гомосексуалистов преследовали уголовно, по статье 121 УК РСФСР. Саша Невзоров поведал мне, как над Макаровым стебались в Думе: он рефлекторно откликался на имя «Таня» (это была сексотовская кличка Макарова), и порой кто-нибудь из легкомысленных депутатов громко окрикивал коллегу — тот неизменно отзывался. Ну да ладно.

Четыре месяца продолжался судебный процесс, начало которого снимали кинодокументалисты и корреспонденты Гостелерадио СССР. Допрошено было около 200 свидетелей, оглашены десятки протоколов допросов свидетелей, не явившихся в суд по уважительным причинам, просмотрены видеозаписи очных ставок, осмотрены вещественные доказательства, разрешены многочисленные ходатайства участников процесса.

Судом установлено получение Чурбановым взяток на общую сумму 90 960 рублей, а также злоупотребление служебным положением в корыстных целях. Бегельман признан виновным в получении взяток на сумму 45 200 рублей, Норбутаев — 49 008 рублей, Джамалов — 21 000 рублей, Махамаджанов — 16 458 рублей, Норов — 26 470 рублей, Сабиров — 14 000 рублей. Кроме того, Бегельман, Джамалов и Норов признаны виновными в даче взяток, а Норбутаев — в злоупотреблении служебным положением из корыстных соображений. Норов признан также виновным в посредничестве в передаче взяток.

По совокупности совершенных преступлений с учетом тяжести содеянного и данных о личности осужденных суд приговорил: Чурбанова — к 12 годам лишения свободы, Норбутаева — к 10 годам, Норова и Бегельмана — к 9 годам лишения свободы, Джамалова, Махамаджанова и Сабирова — к 8 годам лишения свободы. Всех — к отбыванию наказания в исправительно-трудовой колонии усиленного режима, всех — с конфискацией имущества и взысканием с них в доход государства незаконно полученных в качестве взяток денежных сумм.

Виновность Т. X. Кахраманова в ходе судебного процесса достаточного подтверждения не нашла за недоказанностью. Он оправдан и освобожден из-под стражи в зале судебного заседания.

В ходе судебного разбирательства выяснилось, что на подсудимого Яхъяева в портфеле следственной группы имеются дополнительно несколько томов, эпизоды которых связаны с предъявленным ему ранее обвинением во взяточничестве. В связи с этим суд выделил дело в отношении Яхъяева в отдельное производство и направил материалы на него в Прокуратуру СССР для дополнительного расследования. Поскольку Яхъяев страдает рядом серьезных заболеваний и содержится под стражей более трех лет, суд изменил ему меру пресечения и освободил его из-под стражи, взяв с него подписку о невыезде.

Гдлян и Иванов в своем «Кремлевском деле» вспоминали:

«В ноябре 1988 года Лукьянов стал первым заместителем Председателя Президиума Верховного Совета СССР, а его место секретаря ЦК КПСС, куратора правоохранительных органов занял член Политбюро Чебриков. В отличие от юриста Лукьянова Виктор Михайлович по образованию был инженером-металлургом. Родился в 1923 году в Днепропетровске, откуда родом была почти вся брежневская номенклатурная знать. С 1951 года на партийной работе. Из кресла второго секретаря Днепропетровского обкома Компартии Украины пересел в Управление кадров КГБ СССР, который затем возглавил в 1982 году. Генерал армии, лауреат Государственной премии СССР. Два десятка лет член ЦК КПСС, депутат Верховного Совета СССР, кавалер нескольких орденов Ленина, Трудового Красного Знамени и других наград. В свое время Чебриков активно проводил андроповский курс на усиление борьбы с организованной преступностью. Он был одним из инициаторов появления «бухарского дела», неоднократно, вместе с Рекунковым, докладывая наверх об успешных совместных акциях двух великих ведомств. По иронии судьбы именно секретарю ЦК Чебрикову и сменившему его на посту Председателя КГБ Крючкову и предстояло оказаться в числе могильщиков уголовного дела № 18/58115–83.

Проработавшие вместе два десятка лет, Чебриков и Крючков понимали друг друга с полуслова. Это мы почувствовали сразу. Если раньше прослушивание наших кабинетов в Ташкенте и Москве осуществлялось лишь эпизодически, то с конца 1988 года прослушивание и звукозапись служебных и домашних телефонов руководителей следственной группы стали постоянными. Продолжалось это и после избрания нас двоих народными депутатами СССР, вплоть до августовского дня 1991 года, после которого наши досье с визами Горбачева были обнаружены при обыске в кремлевском сейфе руководителя аппарата Президента СССР Болдина. Кстати, на протяжении всего этого времени мы располагали достоверной информацией о том, что наши телефоны прослушиваются.