Дело, которому служишь
Шрифт:
Крагин отложил ложку, улыбнулся:
– Вот теперь вижу логику. И к твоим "во-первых" и "во-вторых" добавил бы третье: опыт Панина доказывает, что "Петляков" способен не только обороняться от вражеских истребителей, но и наступать на них в вынужденных случаях.
– Тоже правильно.
– А в-четвертых, хочу поделиться с тобой некоторыми соображениями. Это не находится в прямой связи с панинским опытом, но близко по теме. Я думал насчет того, как нам усовершенствовать
Крагин отодвинул пустую тарелку, взял второе - залитое дымящимся соусом мясо с рисом.
– Зачем так много, я растолстею, - шутливо сказал он Кате, на что та ответила, убегая к очагу:
– Кушайте на здоровье!
Полбин уже собирал вилкой последние крупинки риса на тарелке и исподлобья поглядывал на Крагина. Вопрос о поощрениях для летчиков он сам обдумывал раньше и ждал, что заместитель окажет ему многое из того, что у него самого созрело как план. Крагин заговорил:
– Лучшие у нас награждаются орденами. Но еще до того, как человек совершит подвиг и получит правительственную награду, он ведь тоже растет, переходит от ступени к ступени, совершает какие-то незаметные для окружающих, но для него важные - выразимся так - маленькие подвиги...
– Да, да, - торопил Полбин, большими глотками отхлебывая из стакана янтарный яблочный компот.
– Мне сегодня комсомольцы у Рубакина одну мысль подсказали. Надо каждый день выделять лучшие экипажи. Ежели так: написать на киле самолета "лучшее звено" или что-нибудь в этом роде... Потом фотографии. Есть художники, твой Чибисов например; пусть разрисуют, раскрасят лист картона, расклеят фотографии героев боев, учебы. Ежели скрепить подписями командования, у людей будет память о фронте, о битвах за Родину...
Полбин поставил на стол стакан, положил одну на другую тарелки, сверху ложку, вилку и отодвинул их на край.
– Дальше, - сказал он, перебивая Крагина.
– Скажем, делает летчик пятидесятый вылет. Отбомбился, возвращается. Его на аэродроме уже ждут. На старте - представители командования, партийной организации... Так? Тут же плакат с поздравлением всему экипажу... Кому не приятно, а? Он, может, в горячке боев забыл, какой у него вылет, а здесь помнят и поздравляют! Принимается, товарищ генерал?
– Принимается, товарищ командир корпуса. Разработаем, - Крагин был очень доволен разговором.
– А я приказом поддержу. Да, когда актив у Рубакина?
– На послезавтра договорились. С вопросом о штурманской подготовке и сколоченности экипажей.
– Хорошо. В самую точку.
Крагин сощурился, глаза сделались щелочками.
– Доклад твой, Иван Семенович?
– Мой?
– Полбин склонил голову набок.
– Что - некому больше?
– Есть. А все-таки лучше доклад командира...
– Добро,
За кустами послышались голоса, кто-то напевал:
"Ой, ты Галя, Галя молодая..." На поляну вышла группа летчиков. Пришли обедать экипажи, летавшие с Дробышем. Увидев Полбина и Крагина, передние остановились.
– Давайте, богатыри, - сказал Полбин, поднимаясь со скамьи.
– Мы уже пообедали, а вы, наверное, быка съесть готовы.
– Он пошел навстречу летчикам.
– Кто из вас видел немецкий аэродром на обратном маршруте?
– Я! Я!
– раздались голоса.
– Самолетов там много, Скоробогатов?
– обратился он к рослому капитану с красивым, мужественным лицом.
– Зениток больше, товарищ полковник, - смело ответил тот.
– Не дали подсчитать. Но, думаю, до сотни будет. И стоят крыло в крыло, как на параде.
Полбин задал еще несколько вопросов и сказал летчикам, чтоб садились за стол. Когда им подали суп, Крагин подошел к Скоробогатову, пощупал руками его тарелку. Она была холодная.
– Попробуйте, - сказал он капитану.
– Остыл?
Тот хлебнул ложку.
– Тепловатый.
Полбин шагнул к столу. Потом обернулся, ища глазами заведующего столовой. Старшина, стоявший у очага, поспешно провел рукой по пуговицам гимнастерки и подбежал к нему.
– Почему суп холодный?
– строго спросил Полбин.
– А он с огня, товарищ полковник. Печка дымит немножко.
– А мне какой подавали? Тоже с огня?
– Из термоса, товарищ полковник. Расход на штаб дивизии оставлен, простодушно сказал старшина, чувствуя, что выдает себя, но не видя возможности вывернуться.
Полбин сжал губы, помолчал.
– Сейчас же заменить суп, - сказал он раздельно.
– И запомните: в следующий раз, когда полечу "бочки" делать, возьму вас с собой в кабину стрелка. Вот тогда попросите супа с огня...
За столами раздался смех. Старшина растерянно сказал "есть" и побежал к очагу.
Полбин вместе с Крагиным отошел к деревьям, остановился, подождал, пока летчикам подогрели суп.
– Пойдем, Филипп Иванович. Я бы его охотно запихнул в кабину, но, кажется, и так обойдется.
Они прошли на командный пункт. Их встретил Дробыш с еще влажными аэрофотоснимками.
На вражеском аэродроме было около ста самолетов Ю-88. Рядом виднелись крестики поменьше - истребители.
– Сильная охрана, - сказал Полбин.
– За вами "Мессеры" не гнались?
Дробыш ответил:
– Пылили на полосе, когда я проходил. Взлетали, должно быть. По я увел своих на повышенной скорости.
– Да, днем, пожалуй, пробиться будет трудно, - сказал Полбин, размышляя. Кто у вас хорошо летает ночью? Ляхов?