Дело о единственном подозреваемом
Шрифт:
Но Караклаич, похоже, такими вопросами себя не утруждал, он просто пояснил:
– Я имею в виду цели, которые преследует эта шкала. Проще говоря, для чего она вообще нужна?
Вопрос естественный. Для любого землянина сама идея ранжирования разумных должна казаться абсурдной. Само собой, никто не впадает в умильную наивность, полагая всех одинаковыми. Иначе не ходили бы среди людей анекдоты про неумеренное самомнение тжеров или, чего уж там, туповатость дродгов. Но подводить под различные качества количественный критерий, выстраивать из разумных эдакую лесенку… Было в этом что-то кощунственное.
Однако Чиммеул отвечал без тени смущения. Или Тор просто ничего не замечал?
– Теперь понял, коллега Мило! Спасибо за разъяснения. Цель мне кажется вполне очевидной – кроме нас во Вселенной живут еще несколько разумных рас и, хотим мы того или нет, нам приходится с ними контактировать. Добровольная самоизоляция не лучший выход. Шкала Асошеру, если говорить в первом приближении, определяет допустимую степень близости контакта с той или иной расой.
Йоргенсен попытался разобраться, есть ли в словах шаачанца что-то обидное. Но, сколько ни прислушивался к своим ощущениям, к однозначному выводу пока не пришел. А Караклаич продолжал любопытствовать:
– Но ведь с нами вы знакомы достаточно давно. Как же так получилось, что вы раньше не оценивали землян по своей шкале.
Ханас фыркнул. Вполне по-человечески, надо сказать.
– Не оценивали! Да мы бы и близко к вам не подошли, если бы не ознакомились с оценкой. Просто сейчас коллега Чиммеул почему-то решил, что ее стоит пересмотреть…
– Да! – Чиммеул оскалился. В улыбке или гримасе – этого Тор не очень разобрал. – Да! Именно год совместных полетов дал мне повод утверждать, что оценка несколько занижена. Ты ведь не можешь отрицать, коллега Ханас, что контактируем мы вполне успешно?
Ханас выдвинул нижнюю челюсть чуть вперед. Мина получилась довольно-таки презрительной.
– Успешно, не спорю. Но я вижу тут исключительно нашу заслугу. Дело вовсе не в какой-то значительной близости землян к шаачанцам, а в наших личных качествах. Я, ты, инвестор Янши обладаем достаточной гибкостью, терпимостью и уравновешенным характером. В противном случае у тебя не было бы повода городить чушь о заниженной оценке.
На этот раз сомнений у Тора не было – Ханас явно зарывался. Терпимостью, скажите, пожалуйста!.. Разлиться как следует раздражению помешал Караклаич.
– А что, наши гастрономические пристрастия тоже входят в формулу?
Ханас снова фыркнул, а Чиммеул повернулся к Караклаичу.
– Напрямую – нет, разумеется. Но ваша любовь к мясной пищи может скорректировать один из коэффициентов…
– Не может! – перебил Ханас. – А если и может, то в противоположную сторону. Они, – он длинным узловатым пальцем указал сначала на Йоргенсена, затем на Караклаича, – травоядные!
Едва ли слово «травоядное» может быть ругательством с точки зрения человека. Но с точки зрения шаачанца это ругательство несомненное, тут без вариантов. Усилием воли Йоргенсен попытался погасить закипающую злобу, но понял, что не справляется. Потому, что не хочет справляться.
Внезапно засмеялся Караклаич. Не просто засмеялся, захохотал, запрокидывая голову и едва не перевернув стакан с соком.
– Что с тобой, Драгомил? – спросил Йоргенсен. Он был горд, что в отличие от шаачанцев был в состоянии выговорить это сербское имя.
Караклаич ответил не сразу, несколько секунд еще хохотал, потом вытирал со щек слезы.
– Простите, – сказал он смущенно. – Просто коллега Ханас вдруг напомнил мне одного героя старого анекдота. Которого просят вернуть долг, а он отвечает: «Во-первых, я у тебя ничего не брал, а во-вторых, вернул еще на прошлой неделе».
Анекдот не показался Тору достойным столь бурной реакции, разве только понравилось, что отнес его Караклаич на счет Ханаса. Злость… не что, чтобы исчезла, но по крайней мере перестала рваться наружу. Йоргенсен позволил себе слегка растянуть губы в улыбке. Шаачанцы также отметили анекдот – Ханас и Янши улыбками, а Чиммеул даже немного посмеялся. Чувство юмора – пусть порой не вполне совпадающее с человеческим – у оранжевых присутствовало. И это было хорошо, иначе совместные экспедиции превратились бы в задачи почти невыполнимые.
– Спасибо, геолог Мило, – сказала Янши. – Мясо очень вкусное. Давайте обговорим планы на завтра. Механик Тор, завтра ведь ваша очередь дежурить?
Глава 2
Дежурить Тор любил. Нет, не из склонности к кухонно-хозяйственной деятельности, Боже упаси. По отношению к готовке Йоргенсен был полной противоположностью Караклаича, относясь к процессу с крайней степенью небрежности, никак не проявляя творческого начала даже в вопросе разнообразия меню. Иногда складывалось впечатление, что он нажимал те кнопки автоповара, до которых проще было дотянуться.
Дежурства Йоргенсену нравились тем, что освобождали от необходимости участвовать в разведывательных выходах. Эти выходы Йоргенсена угнетали. Обвинения в лени были бы несостоятельными, ему просто не нравилось заниматься не своим делом, чувствовать себя неквалифицированным подмастерьем. Подай то, принеси это, подержи вот тут… Тор прекрасно понимал, что с такой работой прекрасно справился бы не самый сложный андроид. Но андроиды – лишний груз на небольшом корабле. А пилот-механик – груз нелишний. Поэтому, летишь в составе геолого-разведывательной группы – будь геологом. Хоть чуть-чуть.
Так что проснулся сегодня Тор в неплохом расположении духа и завтрак готовил, насвистывая какую-то веселую мелодию. Когда никто не видит, можно ненадолго и выйти из образа. Яичница с ветчиной – отлично, этот вариант вполне устраивал и землян, и шаачанцев. Конечно, было бы здорово украсить солнечно-золотистые кругляши желтков вкраплениями зеленого лучка… Тор проглотил слюну. Ничего, и так сойдет. Но настроение самую малость подпортилось.
Завтрак проходил по большому счету молча, если не считать редких реплик, обычных за столом. Янши молчала по привычке, она вообще была самым неразговорчивым участником группы. Караклаич, судя по всему, как следует не проснулся, поминутно зевал и, заглотив первую чашку кофе чуть ли не залпом, медленно прихлебывал из второй. Его тарелка оставалась практически не тронутой. Ханас и Чиммеул не начинали нового спора и не продолжали вчерашнего. Они пили своеобразный шаачанский аналог кофе – тошнотворный с точки зрения землянина сладко-соленый напиток онам. А сам Тор, забыв на время о зеленом луке, теперь мечтал о салате из свежих огурцов.