Дело о единственном подозреваемом
Шрифт:
Лишь ближе к концу трапезы, когда тарелки опустели у всех, кроме Караклаича, зашел разговор о дневной работе. И тут Йоргенсена поджидал не очень приятный сюрприз. Ханас решил тоже остаться «дома». Ему, видите ли, совершенно необходимо произвести сортировку образцов. А Чиммеул, Караклаич и Янши в сегодняшнем выходе вполне смогут обойтись без него. Чиммеул поддержал, Караклаич не спорил, а Янши в подобных вопросах по большому счету своего мнения не имела. Ее, в отличие от Йоргенсена, роль принеси-подай, казалось, всецело устраивала. Она вообще не обладала ни одной сколько-нибудь полезной для экспедиции специальностью. Зато у Янши были деньги – стартовый капитал на покупку этого самого корабля и всего необходимого оборудования, что автоматически давало ей все права на полноценные двадцать процентов прибыли.
Йоргенсен не то, чтобы расстроился, но не смог избавиться от некоторого раздражения. Он-то рассчитывал, что весь корабль на полноценные полдня будет в его безраздельном распоряжении. Покидать посуду в мойку, через несколько минут вынуть и расставить по местам – и вот тебе как минимум три часа свободного времени. Часок можно поваляться на кровати – Тор ничего не имел против такого примитивного отдыха, а после трапезы он особенно приятен. И как раз останется время как следует попотеть потом. Сегодня Тор собирался поработать над дельтами, и еще с вечера составил программу тренировки…
В принципе, Ханас, разумеется, никоим образом этих планов разрушить не должен. Ну, засядет в лаборатории, пожалуйста, жалко, что ли. Но все равно, пропадет ощущение полной свободы, корабль не будет всецело принадлежать Тору. Кроме того, Йоргенсен любил на тренировке включать музыку на полную громкость. А звуконепроницаемостью внутренних перегородок проектировщики корабля не озаботились. Придется надевать наушники…
Янши осилила полчашки сладкого кофе – она пыталась полюбить утренний напиток землян, но получалось пока не очень. В задумчивости посмотрела на кувшин с онамом, даже сделала движение рукой в его сторону. Однако остановилась, решив быть за завтраком стопроцентным землянином.
– Ваш кофе очень хорошо бодрит, – сказала она. – Вот если бы куда-нибудь убрать его горький вкус…
Караклаич, как обычно, с удовольствием поддержал разговор.
– Убрав горечь, вы убьете кофе, дорогая. – Йоргенсен нипочем бы не решился обратиться к шаачанцам иначе, нежели использовав стандартное сочетание профессии и имени. Серб же был порой абсолютно свободен в своем общении. – У нас на Земле предпринято множество попыток извратить вкус кофе. Все они априори обречены на неудачу. Если вы пожелаете прислушаться к моему совету, перестаньте портить кофе сахаром. Попробуйте полюбить оригинальный вкус.
Янши оскалилась.
– Благодарю, геолог Мило. Хоть это было год назад, я помню, как в первый и последний раз сделала глоток кофе без сахара. Признаюсь, я тогда всерьез усомнилась в разумности вашей расы. Как может горькое быть вкусным?
Караклаич развел руками.
– О вкусах не спорят…
– Почему? – удивленно спросила Янши.
Караклаич растерялся, но только на один миг. Собравшись с мыслями, он уже готов был с жаром отстаивать справедливость древней мудрости, но был остановлен Чиммеулом.
– Коллеги, коллеги! – он уже принял вертикальное положение и теперь смотрел на всех сверху вниз. – Я предлагаю вам развить эту занимательную дискуссию за обедом. Сейчас мне лично не терпится поработать. Надеюсь, вам тоже.
Караклаич встал, стряхнул с колен несуществующую пыль и широко, хотя и беззвучно зевнул.
– Работа не волк, в лес не убежит, – изрек он, чем поверг в легкий ступор не только шаачанцев, но и Йоргенсена.
Корабль геологов не может быть слишком большим. Это все-таки не прогулочная яхта для прожигателей жизни, с ее расточительно-просторными номерами (назвать их каютами язык не поворачивается), четырехметровыми потолками, салонами, бальными залами и прочим, что можно назвать либо милыми излишествами, либо глупыми понтами – во многом это зависит от того, можете ли вы себе это позволить. Простая формула определения прибыли: доход минус расход диктует необходимость уменьшения расхода любыми путями, кроме тех, которые могут уменьшить доход. А большие габариты – это не только лишняя масса. Это затруднение маневрирования в гиперканале, что требует наличия экипажа, состоящего больше чем из одного человека. Нет, корабль геологов не может быть слишком большим.
Но корабль геологов не может быть и слишком маленьким. Это все-таки не тюрьма, а геологи – не заключенные, которых позволительно складывать едва ли не штабелями. Время пребывания на разведываемой планете иногда достигает нескольких недель, и обеспечение более или менее комфортных условий жизни никак не получается отнести к роскоши. Это необходимость, которую осознает даже самый жадный из работодателей. А когда ты работаешь на себя, ты, собственно, самым жадным работодателями являешься… Поэтому каждому участнику группы отводилась отдельная – пусть крошечная – каюта, имелся и камбуз с автоповаром, а не просто склад готовых пищевых рационов. Это на втором этаже. А на первом – все, что необходимо для работы. От лаборатории до мини-ангара с двумя компактными двухместными мобилями.
На один из этих мобилей Чиммеул положил свою четырехпалую ладонь.
– Коллеги, как распределим наши силы в условиях изменившихся обстоятельств?
Караклаич пожал плечами.
– Полагаю, вариантов у нас не так уж много…
– Почему, коллега Мило? – живо спросил Чиммеул.
Серб слегка замялся.
– Ну… я так полагаю, что два – это немного, разве нет? Либо уважаемая инвестор Янши едет с вами, либо доставит радость от своего общества мне. – Свои слова он сопроводил галантным поклоном в сторону шаачанки. – Я в любом случае хотел бы продолжить свою работу на седьмой точке.
Янши ответила ничего не значащим взглядом.
– Выбирайте. Я положусь на ваше решение. Вы – специалисты.
Чиммеул быстрым, почти неуловимым для глаз движением облизал длинным языком тонкие губы. Караклаич знал, что сие означает задумчивость. Он порой ловил себя на том, что и сам в моменты принятия решений повторяет эти нехарактерные для людей действия.
– Коллега Мило, вы так низко цените способности инвестора Янши, что приравниваете ее к какому-нибудь инструменту?
Слова звучали вызывающе, но Чиммеул сопроводил их улыбкой, обозначая не желание поссориться, а всего лишь легкую пикировку.
– Но ведь он по сути прав, геолог Чиммеул, – Янши развела руками – жест, позаимствованный у людей. – Я не в обиде, если вы не откажетесь считать меня самым ценным инструментом.
Караклаич в очередной раз заметил, что Янши была наиболее очеловеченной, если можно так выразиться, из всех троих шаачанцев. Любопытно, откуда она набралась женского кокетства, ведь представителей прекрасного пола среди землян в их группе не было. Или кокетство – межрасовый гендерный признак?..
– Если отбросить шутки и комплименты, – сказал он серьезно, – то инвестор Янши, без сомнения, оказывает неоценимую помощь. Но готовы ли вы, коллега Чиммеул, поручить ей самостоятельную работу?