Дело о менделевской лампе
Шрифт:
– Лори?
– Я похлопал ее по щекам.
– М-м-м… - Она открыла глаза. И улыбнулась!
– Фил?
– Да, дорогая. Все в порядке.
– Лори!
– окликнул ее Эймос. Лори встала:
– Эймос? А ты почему здесь? Да еще связанный? Она посмотрела на него, потом на меня. Как на сумасшедших.
– Неважно. Это долгая история, - ответил я и направился к Эймосу. Я даже улыбнулся ему.
– Хорошо, что ты оказался прав, парень.
Он улыбнулся в ответ.
– А где твоя мама и Эмма?
– спросил я Лори.
– Поехали в похоронное бюро, - печально
– Договариваться о погребении. Они взяли твою машину. Мама нашла ключи у тебя в сумке.
Она заплакала. Эймос, когда я развязал его, обнял ее,, утешая.
– Ты можешь объяснить, что с тобой случилось? Ну, когда мама и сестра уехали?
– спросил я Лори.
– Ну… ко мне зашла одна очень любезная дама… она продавала мыло, духи, всякие домашние мелочи… Она назвала компанию, на которую работает, но я о такой никогда не слышала. И она меня спросила, не хочу ли я понюхать новые духи. Они замечательно пахли… удивительная смесь океанской свежести и лилий, а потом… потом вы меня окликнули и я увидела связанного Эймоса… А что случилось? Я упала в обморок?
– Вообще-то… - начал я.
– Гм-м, мистер… гм-м… Фил… - прервал меня Эймос.
– Я доктор д'Амато, но друзья зовут меня Фил, а ты заслужил такое право.
– Спасибо, доктор д'Амато… извините, Фил. По-моему, нам не стоит здесь оставаться. Эти люди…
– О чем ты?
– О том, что мне не нравится свет в этом доме. Они убили моего отца, отравили Лори, и как знать, что еще они могли подложить…
– Ясно, я тебя понял, - проговорил я, вспоминая ферму Штольцфуса. Ферму Эймоса. Угли и пепел.
Я вопросительно взглянул на Лори.
– Я в полном порядке, - сказала она.
– Но почему мы должны куда-то уходить?
– Давайте все же выйдем, - решил я.
Мы с Эймосом вывели Лори на улицу. И первое, на что я обратил внимание, - Сара и машина Мо, на которой мы приехали, исчезли.
А второе - обжигающий жар на затылке. Я подтолкнул Лори и Эймоса, перебежал с ними на противоположную сторону улицы и, прищурившись, обернулся к дому.
Из каждого окна вырывались яркие бело-голубые языки пламени, облизывая крышу и стены. Такого оттенка мне еще видеть не доводилось.
Лори испуганно вскрикнула. Эймос прижал ее к себе.
– Светлячки, - пробормотал он. Дом сгорел дотла за несколько минут.
Мы стояли, онемев и дрожа, очень и очень долго. До меня наконец дошло, что я тяжело дышу. Аллергическая реакция! Сара!
– Наверное, они увезли Сару, - предположил я.
– Сару?
– удивился Эймос, прижимая к себе еще всхлипывающую Лори.
– Сару Фишер, - пояснил я. Лори и Эймос кивнули.
– Она была другом моего отца, - добавила Лори.
– Она моя сестра, - сказал Эймос.
– Что?
– Я повернулся к нему.
Лори отпрянула и тоже посмотрела на Эймоса, чье лицо как-то странно и мучительно исказилось от ненависти и жалости одновременно.
– Она покинула наш дом более десяти лет назад, - заговорил Эймос.
– Я тогда был еще совсем маленьким. Сказала, что не в силах больше выносить путы нашего ordnung [1], мол, это все равно что согласиться быть дебилом до конца жизни. И она ушла из дому, начала учиться. Думаю, она связана с теми, кто убил моего отца и сжег дом Лори.
Я внезапно ощутил во рту вкус вчерашнего винограда - сладость, смешанную с удушающим дымом, - и меня замутило. Я сглотнул и сделал медленный глубокий вдох.
– Послушайте, - сказал я, - мне до сих пор не совсем ясно, что здесь происходит. Я приехал и нашел Лори без сознания, но ведь ты или кто угодно мог ей чего-то подмешать в апельсиновый сок. Дом только что сгорел, но и это может оказаться самым обычным поджогом - облитые бензином тряпки, как у Нас в Нью-Йорке.
– Правда, такого яростного пожара я еще никогда в жизни не видел.
Лори уставилась на меня, как на сумасшедшего.
– Да это же светлячки, мистер Фил, - сказал Эймос.
– Это они начали пожар.
– Но как они могли так быстро поджечь дом?
– Их выводят специально, - пояснил Эймос.
– И делают так, чтобы через час, день или неделю после того, как их поместят в лампу, они начали вырабатывать много тепла и вызвали пожар. Это то, что вы, ученые, - добавил он с плохо скрываемым презрением, - называете «генетическим выключателем». Настроенная таким образом менделевская лампа в нужный момент срабатывает и становится менделевской бомбой.
– Менделевской бомбой?
– Он ведь был генетиком? И ставил опыты на растениях гороха? А насекомые ничуть не сложнее - их легко разводить и отбирать.
– Да, Грегор Мендель… Так ты сказал, что твоя сестра Сара в этом замешана?
Он кивнул.
А я вспомнил разбитую лампу на полу ее кухни.
– Слушай, Эймос, извини за прошлое. Но ты можешь представить мне реальные доказательства? Например, тех же светлячков?
Парень задумался.
– Да, я могу отвезти вас в один амбар. Это миль пять отсюда.
Я взглянул на Лори.
– На ферме Лэппа?
– спросила она. Эймос кивнул.
– Все в порядке, - сказала она мне.
– Там безопасно.
– Вот и хорошо, - согласился я. Но и машина Мо, и моя машина пропали.
– А как мы туда доберемся?
– Я оставил свою коляску у друга. В четверти мили отсюда, - сообщил Эймос.
Цок, цок, цок… Я смотрел на лошадиный круп, и мне казалось, что я не умнее его - если судить по зрелости моих умозаключений. Лошади, пожары, таинственные смерти - все ингредиенты романа Джека Финнея, где действие происходит в девятнадцатом веке. Но сейчас конец двадцатого. И пока мне довелось лишь с унылой обреченностью оказываться на месте очередного ужасного события. Что ж, во всяком случае, мне удалось спасти Лори - или позволить Эймосу ее спасти. Но я обязан сделать большее - перестать просто наблюдать и рефлексировать, а перехватить инициативу, взять ее в свои руки. В конце концов, за моей спиной наука двадцатого века! Ладно, пусть она не совершенна, пусть не всемогуща. Зато она вложила в мою голову достаточно знаний, чтобы я мог противопоставить что-то всем этим бомбам и аллергенам, этим мен-делевским штучкам.