Дело о мирных переговорах

Куницына Лариса

— О, как вы коварны! — воскликнула она и в её глазах блеснули слёзы. — Вы способны всё вывернуть наизнанку и заставить кого угодно сожалеть о своих поступках. Вы думаете, что вы лучше меня? Да, я зарезала двух этих девчонок, потому что они могли выдать вам Мишеля и разоблачить нашу интригу против Делвин-Элидира! Я сама привела их в тот дом, где он уже ждал их с топором, и что? Кто они такие? Нищие и безродные простолюдины, которым повезло найти приличное место в доме этой мошенницы! Я отравила этого несчастного труса Барлода, который трясся от страха, полагая, что Беренгар своими руками задушит его, если разоблачит. Он всего-то стащил у него со стола недописанное письмо жене с неясными намёками, а запросил за него столько, словно это был ключ к сокровищнице, где скрыто Алмазное Сердце! И при этом он ещё осмелился намекать, что не прочь развлечься со мной, как с дешёвой

девкой! И я должна сожалеть о его смерти? Ни одной минуты я не раскаиваюсь в том, что сделала, потому что я сделала это ради будущего моей семьи! Пусть не я, а Ренард встанет во главе нашего клана и займёт место у трона северного короля, наша цель будет достигнута!

— Кто вам это сказал? — уточнил Марк.

— Но вы же сами сказали, что де Краон бежал и собрал армию! — воскликнула она.

— И что? Мы его отпустили, чтоб он собрал и тем самым выдал нам всех своих сообщников, что он и сделал. Теперь мы знаем всех, кто и сколько воинов может выставить, кто и сколько за это получил. Кстати, собрал он немного, меньше тысячи воинов, большая часть которых это ветераны и юнцы. Никто не хочет оставлять свои феоды без надёжной дружины.

— Пусть меньше тысячи, — упрямо проговорила она, — но этого достаточно, чтоб дать вам бой!

— Для последней кампании король Ричард собрал десять тысяч воинов. Полагаю, что королю Жоану не составит труда собрать столько же. Что может противопоставить этому де Краон? Ах, да! Он же надеется, что воевать с нами будут алкорцы, и сам со своей бандой не пошёл на Сен-Марко! Он тайными тропами крадётся мимо наших границ, под пристальным надзором наших агентов пробирается на восток, видимо, собирается плестись в обозе у альдора, промышляя грабежом мирного населения. Только на это он и способен! Хотя, я думаю, что и этого не будет. Стоит ему сунуться на наши земли, как у нас будут развязаны руки, и тогда мы прямо по вашим спискам уничтожим всех, кто замыслил заговор против нашего короля. Поймите, леди Англад, Сен-Марко — это древнее и могущественное королевство, которое формировалось и мужало во враждебном окружении. Против нас всегда выступала самая мощная армия нашего мира, но она не смогла ни уничтожить, ни поработить нас. Так неужели вы думаете, что это сможет сделать какой-то граф де Краон, собравший разношёрстную дружину из десятка-другого небольших отрядов, солдаты и командиры которых в большинстве своём не знают, что такое настоящая война, имеют весьма слабое представление о дисциплине и при любом изменении ситуации разбегутся кто куда.

— Вы недооцениваете северян, — гордо выпрямилась она. — Мы — отважные воины!

— Я не склонен недооценивать северян, но при этом я имею в виду тех, кто служил под командованием Беренгара и де Гобера. Вот у кого есть и сила, и отвага, и выучка. Вот, кто может идти впереди, сминая вражеский авангард, и брать на приступ грозные крепости. Но де Гобер на нашей стороне, а теперь вашими заботами, и Беренгар освободился от обязательств перед альдором, и вот-вот займёт своё место в рядах армии Сен-Марко.

— И тем самым докажет альдору, что наши предостережения о его вероломстве были оправданы! — радостно воскликнула она.

— Вы только что признались в заговоре, — заметил Марк, поднимаясь, и посмотрел на клерка, который усердно записывал их разговор. — Ваше признание в убийствах тоже уже получено. К тому же вы неоднократно подтвердили, что за всем этим стоит граф де Краон. У меня есть всё, что нужно для суда. Вы хотите ещё что-то мне сказать?

— Будьте вы прокляты! — в бессильной злобе выкрикнула она.

— Значит, нет. Мне больше незачем тратить на вас время. Прощайте, до суда мы не увидимся.

И развернувшись, он вышел из камеры. Чуть позже он сидел в своём кабинете, просматривая протокол допроса Эльвиры Англад. В глубине души он был рад, что ему удалось разговорить её и заставить признаться в совершённых преступлениях, не прибегая к пыткам. Не то, чтоб он жалел её, просто последнее время ему всё больше претило прибегать к таким методам получения ответов на вопросы, особенно если это касалось женщин. И неважно, заслужила она это или нет, ведь в данном случае речь шла о его собственных убеждениях.

Отложив последний лист протокола, он задумчиво взглянул в окно. Ему было ясно, что де Краон использовал свою кузину в собственных интересах, при этом не посвящая её в свои дела. Возможно, он намеренно убеждал её в полной безнаказанности, утверждая, что её никогда не поймают, а если и поймают, то не посмеют тронуть, поскольку она глава рыцарского рода, не подчиняющегося Сен-Марко. Она, как и Аркур,

была довольно наивна, полагая, что их ухищрения позволят им уйти от наказания. При этом де Краон давал ей лишь малую толику информации, чтоб побудить действовать в своих целях, но основные свои интриги он проворачивал за её спиной, она не знала ничего конкретного о его связях с алкорцами, понятия не имела, зачем он собрал армию и куда намерен её вести. Знал ли он вообще о её дневнике, о том, что она скрупулёзно, едва не каждый вечер записывала его слова в эту толстую тетрадь, дополняя их собственными восторженными и полными радостного предвкушения комментариями? Она записывала туда имена тех, кто может стать для них подспорьем в их борьбе за северное королевство, и тех, кого нужно опасаться. Из её записей следовало, что и комариные укусы бесконечных набегов, так измучившие несчастного маркиза де Гобера, — тоже дело рук де Краона, подбивавшего его соседей на разбойничьи вылазки и обещавшего им защиту. Вся суть его заговора была в этой кожаной тетради. Может, он не знал о ней, иначе всё же постарался бы уничтожить это свидетельство своих преступлений? Или ему не было дела до того, что тайная полиция получит ещё одно доказательство того, что итак уже известно? Что изменит ещё одна улика? И он просто бросил на произвол судьбы Эльвиру с её тетрадкой, поскольку всё равно не собирается возвращаться и понимает, что скоро пойдёт в бой против Сен-Марко с открытым забралом? Что же он задумал? В тетради леди Англад не было ответа на этот вопрос, там не было ничего, что позволило бы тайной полиции короля Жоана раскрыть его дальнейшие планы. И в конечном итоге, хоть это дело и было раскрыто, победа осталась за де Краоном, сорвавшим мирные переговоры и настроившим луар против Сен-Марко.

Аккуратно сложив листы протокола, Марк передал их Монсо, велев сшить, а потом отнести все материалы дела в королевскую канцелярию для передачи королю. Его миссия была выполнена, он раскрыл убийства и схватил преступников. Все доказательства собраны и достаточны для суда. И всё же Марк испытывал от всего этого жгучее разочарование, а ещё тревогу, потому что чувствовал, что на этом де Краон не успокоится, и его главная цель пока не достигнута, а значит, очень скоро могут последовать новые неприятности.

Следующие дни прошли в тревожном ожидании. Марк приходил утром на службу и спрашивал, нет ли новостей, но их не было. Он шёл в дворцовые покои, внимательно глядя на лица придворных, но те были всё также безмятежны и заняты своими делами. Он заходил в кабинет к Делвин-Элидиру, но тот корпел над грудами бумаг и был, как обычно, невозмутим. Марк спрашивал его, нет ли вестей из луара, но Айолин неопределённо пожимал плечами и говорил, что тайная полиция скорее получит новости от своих агентов, чем дипломатическая почта донесёт до Сен-Марко что-то новое. Рене де Грамон был слишком занят, чтоб тратить время на пустую болтовню. Марк знал, что графа Раймунда не устроило то выплюнутое в гневе признание Эльвиры Англад, которого он добился, к тому же он справедливо полагал, что у де Краона должны быть сообщники-информаторы при дворе, а потому передал дальнейшее расследование барону де Грамону, который был мастером в поиске шпионов. Он был не так сентиментален, как барон де Сегюр, и не носился со своими рыцарскими манерами, а потому упрямая Эльвира всё-таки попала на дыбу, где вполне смогла оценить замечание Марка о том, что даже если она не признаёт палачей Сен-Марко, легче ей от этого не станет.

Король тем временем внимательно изучал переданное ему тайной полицией дело, особое внимание уделяя даже не криминальной его составляющей, а заговору графа де Краона, потому раз за разом перечитывал дневник и переписку леди Англад, делая какие-то заметки для себя. Через какое-то время он сообщил, что считает доказательства достаточными для передачи дела в суд, и вызвал к себе главного судью Кавелье и поручил ему лично рассмотреть его. При этом он напутствовал судью, сообщив, что процесс должен быть безупречен как с точки зрения закона, так и в части его показательности, ибо призван продемонстрировать решимость Сен-Марко твёрдо стоять на страже своих интересов и непримиримо бороться со скрытыми и явными врагами. При этом, кроме прочего, король пожелал, чтоб посланнику альдора барону Фромену было направлено приглашение, в котором было бы ясно выражено, что коль скоро он так настойчиво добивался справедливости для покойных Эрики Меридор и сэра Барлода, то обязан присутствовать на процессе от его начала и до самого конца, и любые его попытки уклониться от этого будут восприняты королём, как неискренность и прямое оскорбление.