Дело о настойчивом привидении
Шрифт:
Впрочем, он, кажется, хорошо изучил характер свой леди. Поэтому после третьей рюмки принес лютню и без всякой просьбы тихонечко запел «Лесную придорожную». Баязет, конечно, пел тихонечко, сдерживался, как мог, хотя голос у него был сильный. Но на его беду гномы знали слова, да и Астралия вдруг вспомнила, что где-то слышала уже эту мелодию, в голове сами по себе всплыли отдельные строчки… в общем, оказывается, пение в подвале было слышно до второго этажа, до кабинета начальника участка. И тем более — дежурному и всем посетителям, ожидавшим, когда у них примут заявления.
— Угораздило же вас! — поморщился мастер Вивелли. — Милена —
Астралия пожала плечами: какая разница? Наверняка начальник Портового участка наябедничал и начальнику Привокзального, мастеру Ткарату влетит, конечно…, но ему не привыкать. Полковник Вариван страшен в гневе, хотя его можно понять — гномы порой вытворяли всякое… так что в Астралию прилетит лишь рикошетом.
— Какая разница? — возмущенно фыркнул мастер Вивелли. — А такая, что стерва Милена теперь знает, как можно на меня надавить.
— Зачем на вас давить? — удивилась девушка, пытаясь понять связь между песнями в морге и отношениями между старым магом и «леди-мастрисс» из Портового участка.
— Затем. Читай!
Вивелли бросил на стол распечатанное письмо. Девушка быстро пробежала глазами по строчкам:
«Я не знаю причин, по которым ваша протеже выдает себя за мальчика, хотя уверена, что они вполне пристойны… Я не буду никому говорить о том, что ваша протеже воспылала нежными чувствами к моему помощнику, юному Баязету Лери-Терилли, но советую предупредить ее о бесперспективности такой связи. Он происходит из очень приличной семьи, и думаю, что общение с полукровкой, перенявшей худшие черты гномов, не пойдет ему на пользу… Считаю своим долгом… Надеюсь на участие и помощь…»
Теперь Астралия не знала, что ей делать: смеяться ей или плакать. Наверное, все-таки смеяться. Мысль о том, что кому-то показалось, что она соблазняет юного красавчика, была абсолютно идиотской. Влюбиться в Баязета? В этого «подай-принеси»?
— Может, мастрисс мертвых сама влюблена в своего ученика? — робко предположила девушка. — Иначе — чего она ко мне примоталась? Баязет, конечно, парень милый, но какой-то… как дрессированный песик.
— А, может, она на тебя глаз положила, поэтому и присматриваться стала? — предположил старик. — Пить с некромантами — последнее дело.
— На меня?
Буря чувств отразилась на лице девушки, так что, глядя на нее, мастер Вивелли расхохотался:
— На тебя, птенчик! Ты соблазняешь эльфиек, а я за тебя буду отдуваться. Помню я эту Милену еще по Академии. Способностей к магии — с чаячий нос, серенькая мышка, но злая и упорная. Сейчас считается одним из лучших мастеров мертвых в столице. Берет знаниями анатомии и ядов. А вот допрашивать убитых не может… видимо, хочет, чтобы я на нее поработал. Боюсь, что теперь при необходимости будет посылать за мной, намекая на оказанную мне услугу. А то, что на тебя могла глаз положить, так она с юности ни одной хорошенькой мордашки не пропускала…
Астралия виновато вздохнула и, чтобы уйти от неприятной темы, демонстративно хлопнула себя ладонью по лбу:
— Чуть не забыл! Зато я теперь знаю, кто убил Кроута Вилона! Его зовут Пепит Ворсот.
— Что?
— Убийца — Пепит Ворсот.
— С чего это ты взял? — фыркнул старик, забыв, что решил обращаться к Астралии как девушке.
— У него дреды. Такие же, как у Баязета. Сейчас это модно у тех, кто со всякими художествами работает или поет. Тут, на карточке, видно не очень, у него голова мокрая. Но на седьмице я видел его в трактире у кладбища. Ниська, которая подавальщица, сказала, что парень этот пьяный — мастер Ворсот. Я удивился: такой молодой и модный, а мастер. Но она сказала, что он художник от слово худо, пьет как не себя, и скоро его мастерская загнется. Как же я сразу не догадался?
— О чем? При чем тут эти дреды?
— Помните, мальчишка-сирота говорил, что у демона на голове были змеи? Я все гадал, что это может быть. А вчера на Баязета смотрю: он головой вертит, а они шевелятся!
Старый маг потряс головой:
— Кто это вообще? И при чем тут Ниська?
— Ниська ни причем. Причем Баязет. Мы не просто так пили! — гордо ответила Астралия. — В Портовом мы еще разобрались, кто на восьмой карточке!
Девушка достала из новенькой сумки, купленной на первые деньги, полученные за работу в полиции, толстую папку, из нее — несколько больших, в размер листа писчей бумаги, кусков картона:
— В вещах нашего трупа были еще и пластины, с которых печатают. А Пик, наш младший мастер вопрошающий, увлекается светописью и нашел способ делать оттиски с отдельных участков пластин во много раз больше. Вот!
Астралия разложила на столе несколько карточек. Она сама была так довольна тем, как у них здорово получилось, что сразу же простила «трупорезке» из Портового участка подлость с письмом. Молодой мастер вопрошающий из Привокзального плохо умел разговаривать с вещами, зато придумывал много полезных штук — и безо всякой магии:
— Пик увеличил все карточки, так что можно разобрать лица тех, кто далеко. И даже напечатал отдельно лица! Вот этот бородатый, который лежит вполоборота, это — тот самый Лют Ондорай, который утонул. Его леди Милена тоже вспомнила. Пляж у Старой Мельницы — это за рыбными причалами, он относится к Портовому участку. Когда нашли тело, то все, кто с ним вместе пили, побежали в полицию. Есть протоколы, в них все имена. Да, она говорит, что от тела разило, как из бочки самогона, поэтому никого не удивило, что он утоп.
— А остальные? Кто из них — кто?
— Тот, что лежит рядом с ним, — это мастер Верк Велитан, тоже камнерез, тоже владелец похоронной лавки, делает надгробья и склепы. Пили они по случаю получения этим Велитаном расчета за что-то богатое. Склеп, кажется.
— Точно! Летом поставили настоящий дворец на могиле одного купца.
— Тот, что чуть подальше лежит, — подмастерье Велитана Бонтор Варат, — продолжала Астралия. Лица не видно, но он тут единственный гном, понятно по росту и фигуре. Остальные — долгоживущие люди. Тот, что стоит, — подмастерье Ондорая. А тот, что на карачках в воде, — это племянник мастера Пепит Ворсот. Или наоборот — никто в участке лиц не запомнил, только утопленника помнят, да Велитана один офицер узнал, он недавно тетку хоронил, заказывал у него надгробья. И вообще — их тут двое с седыми бородами, остальные молодые. Впрочем, лица видны только у того, что стоит, и у мастера Велитана, но это не важно. В деле об утоплении есть имена четверых, кто заявил об этом самом утоплении, и тут на карточке — четверо, если не считать покойника. Только я одного не могу понять: не похоже, чтобы тут мастер Ондорат тонул. Наоборот, за закуской тянется. Чего тогда наш труп стал копать?