Дело о сумочке авантюристки
Шрифт:
– Сколько вы должны были получить?
– Две тысячи долларов.
– И вчера вечером вы отвезли пулю ей?
– Да.
– Когда именно?
– Я думаю, что-то около половины десятого.
– Половины десятого?! – воскликнул Мейсон.
– Да.
– И где она была?
– У себя дома.
– И она заплатила вам две тысячи долларов?
– Да.
– Именно эти деньги и были в вашей сумочке?
– Да.
– А вся история о том, что доллары вам дал Фолкнер, выдумана?
–
Мейсон прервал ее:
– Минутку, Салли, ведь около половины десятого Фолкнер был уже мертв.
– Да. Думаю, так оно и было.
– И лежал в ванной.
– Да.
– Тогда скажите мне, где вас приняла миссис Фолкнер? В гостиной? Ведь если она была в это время дома, она, видимо, должна была знать, что ее супруг убит.
– Вы не ту миссис Фолкнер имеете в виду, мистер Мейсон, – сказала Салли. – Неужели вы не поняли? Ведь я говорю о первой жене мистера Фолкнера, Женевьеве Фолкнер.
Секунд десять Мейсон сидел молча, опустив глаза и нахмурив брови.
– Вы не лжете, Салли? – наконец выдавил он.
– Нет, мистер Мейсон. Сейчас я говорю чистую правду.
– И Том подтвердит ваши слова?
– То, что мы доставали пулю, – да. Но он не знает человека, который поручил мне это сделать. Об этом знаю только я.
– Если вы солгали мне сейчас, Салли, – произнес Мейсон, – вы окажетесь в камере смертников. Это так же верно, как и то, что вы сейчас сидите здесь. А Том Гридли умрет в заточении.
– Я рассказала вам правду, мистер Мейсон.
– Значит, вы получили две тысячи долларов вчера вечером около половины десятого?
– Да.
– И вы побывали у мистера Фолкнера?
– Да. Между восемью и половиной девятого. Я как раз хотела сказать вам об этом. Входная дверь была приоткрыта, и я вошла. Кроме самого Фолкнера, в доме никого не было. А сам он разговаривал по телефону. Наверное, он только что кончил бриться, потому что на его лице были еще остатки пены. Ванна наполнялась теплой водой, а сам он стоял в одних трусах. Видимо, шум воды и не позволил ему расслышать мой звонок. А я вошла без разрешения, потому что знала, что он дома, и я должна была поговорить с ним. Машина его стояла на улице перед домом.
– Ну а дальше? – спросил Мейсон.
– Он попросил меня уйти. И добавил, что, когда захочет меня видеть, пошлет за мной. Он вообще был очень раздражен. Я попыталась объяснить ему, что я знаю от мистера Раулинса, что он, Фолкнер, взял принадлежащий Тому револьвер и этот поступок можно квалифицировать
– И что он ответил?
– Чтобы я убиралась.
– Он не давал вам чека на имя Гридли?
– Нет.
– Просто сказал, чтобы вы убирались вон?
– Да. И добавил еще, что если я не уйду, то он вышвырнет меня.
– И как вы поступили?
– Я не знала, что делать, и он в буквальном смысле этого слова вытолкал меня. Точнее говоря, подошел, положил руки мне на плечи и выпроводил за дверь.
– Что вы сделали потом?
– Я позвонила его первой жене и попросила ее принять меня. Она предложила мне прийти минут через сорок. Я пришла к ней в назначенное время, и она вручила мне деньги.
– При этом еще кто-нибудь присутствовал?
– Нет.
– Вы когда-нибудь видели человека по фамилии Диксон?
– Нет.
– Никогда с ним не встречались?
– Никогда.
– Вы что-нибудь знаете о человеке по фамилии Диксон?
– Нет.
– Хорошо. Значит, миссис Фолкнер вручила вам две тысячи долларов. Что было потом?
– Я вернулась в зоомагазин. Ведь я обещала мистеру Стаунтону панели для лечения рыбок. Ну а все остальное вы уже знаете, мистер Мейсон.
– Теперь послушайте, Салли. Я собираюсь кое-что сделать для вас, потому что таков мой долг. Но я хотел бы, чтобы вы запомнили одну фразу, состоящую всего из четырех слов.
– Какую?
– Обращайтесь к моему адвокату.
Она удивленно посмотрела на него.
– Повторите, – потребовал Мейсон.
– Обращайтесь к моему адвокату.
– Вы сможете это запомнить?
– Конечно, мистер Мейсон.
– Повторите еще раз.
– Обращайтесь к моему адвокату.
– И запомните, Салли, – продолжил Мейсон, – отныне вы можете произносить только эту фразу. Если вы скажете кому-нибудь хоть одно слово, вы погибли. Полиция будет вас мучить. Она положит перед вами ваши письменные показания и будет тыкать пальцами в каждую фразу, где вы солгали. И они докажут вашу ложь. И попросят вас объяснить, почему вы солгали. И будут задавать вам самые разные вопросы. Вы меня понимаете, Салли?
Девушка кивнула.
– И как вы им будете отвечать? – спросил Мейсон.
Она подняла глаза:
– Обращайтесь к моему адвокату.
– Это уже лучше, – ответил Мейсон. – И запомните: сейчас для вас в английском языке существуют только эти четыре слова. Вы не забудете об этом?
Салли кивнула.
– Не забудете, что бы ни случилось?
Она снова кивнула.
– Даже если они скажут вам, что действия Тома были направлены на то, чтобы спасти вас, и что вы не должны оставлять в беде человека, которого любите. Не должны посылать на смерть человека лишь за то, что он любил вас и хотел вас спасти, что вы на это скажете?