Дело о свалке токсичных заклинаний
Шрифт:
Более или менее рутинные дела поглотили остаток моего рабочего дня. Когда Би в обеденный перерыв проходила мимо моего кабинета и увидела меня, она вскинула брови:
– Я думала, ты сегодня работаешь «в поле»! Я и в самом деле надеялся побывать в «Точных инструментах Бахтияра», но никак не мог выкроить время.
– Возможно, меня не будет на работе завтра или послезавтра. – Я объяснил, что Манштейн обнаружил в настойке, которую я привез из дома Лупе Кордеро.
– Возмутительно! – воскликнула Би. – Ты прав, мы должны приложить все усилия, чтобы покончить с
– По сравнению с этим средиземноморские вампиры кажутся мелкой занозой, а?
– Какой же ты у нас умный, Дэвид. – И Би понеслась дальше по коридору.
Сильно сказано. Но если Уицилопочтли обоснуется в Энджел-Сити, то погибнут не фруктовые сады, а люди. Я подумал о сердцах, исторгнутых на тайных алтарях, некромантии, ритуальном каннибализме…
Подумал я и о прочих кровожадных Силах, которые хлынут в наш город. Человеческое жертвоприношение – невероятно могущественное орудие магии, и о нем сразу же становится известно в Иной Реальности. Оголодавшие Сущности устремятся по кровавому следу, чтобы заполучить свою долю. «Когда боги почуяли сладость жертвы, они слетелись, как мухи, на жертвоприношение». То, что Утнапишти сказал Гильгамешу пять тысячелетий назад, остается справедливым и по сей день.
Говорят, именно это и произошло в Германии Но Вождь не пытался вышвырнуть эти Силы. О, нет. Он встречал их с распростертыми объятиями и потчевал их, смею сказать, сверх самых смелых их ожиданий.
Весь мир увидел, что из этого вышло. «Только не здесь, – подумал я. – Никогда».
***
Суды в Энджел-Сити открываются в половине десятого. На следующий день, ровно в девять тридцать семь утра (я специально спросил у своего демона), позвонил сублегат Хиггинс.
– Мы получили ордер, – сообщил он. События развивались стремительно, не иначе, полиция обратилась к самому Максимуму Руаллаху. А может, и нет, наверняка в округе Сан-Фердинанда есть свой судья. – Мы выезжаем в десять тридцать. Если не успеете к этому времени – опоздаете.
– Уже выезжаю!
Я бросил трубку и со всех ног ринулся к ковру – когда общаешься с такими людьми, не хочется давать им повод поглумиться.
Я добрался до подразделения всего за три минуты до отправки отряда. На всем пути движение было просто невероятное. Уж не знаю как, но длинный грузовой ковер испортился и был вынужден опуститься на землю. Из клетки, стоявшей на нем, выбрался единорог. Люди на коврах-самолетах и верховые на пегасах пытались водворить его на место, но без особого успеха.
Протискиваясь сквозь толпу зевак, я задумался, не придется ли ловцам обратиться в монастырь, чтобы найти деву, способную усмирить прекрасное создание? Учитывая славу Энджел-Сити, найти девственницу где-нибудь в другом месте весьма и весьма сложно. Слава Богу, погоня за единорогами не входит в мои обязанности.
Когда я наконец добрался до полицейского участка, Хиггинс бросил на меня неодобрительный взгляд. Он представил меня
– Мы уже встречались.
– Точно. Вы приезжали на пожар в монастыре святого Фомы.
– Совершенно верно. С завистью вспоминаю ваш детектор.
– Довольно болтовни! – скомандовал Хиггинс. – Полетели!
Мне еще не доводилось летать на черно-белом ковре. Да уж, это и впрямь круто! Когда мы стремительно неслись к дому курандеро, я заметил, что сильфы полицейского ковра не слишком дисциплинированны. На двух поворотах я чуть не вывалился – хорошо, что пристегнулся ремнем безопасности. Зато долетели быстро.
Дом Эрнандеса стоял в конце улицы О'Мелвени, как раз там, где она пересекается с бульваром Ван-Нуйса. Я не знал, есть ли в его лавке витрина. Оказалось, это просто маленький старый домишко с намалеванной от руки вывеской – красно-зеленой, как и говорила Лупе Кордеро, – прибитой над крылечком.
Отряд Магов Особого Назначения в действии – это что-то. Полицейские ковры не связаны заклинаниями, запрещающими отклоняться от воздушного коридора. Перед тем как приземлиться, маги прямо в воздухе очертили вокруг жилища Эрнандеса круг. Что бы там ни хранил в доме курандеро, никто не хотел давать ему возможности воспользоваться этим. Констебли живут не для того, чтобы развлекать внуков рассказами, как они напрасно рисковали жизнью.
Сублегат Хиггинс нес изолирующий зонтик (устроенный по тому же принципу, что и мостик на Девонширской свалке, только перевернутый), чтобы проникнуть в круг. С ним прошли четверо ОМОНовцев, чудотехник Борнхольм со своим потрясающим детектором заклинаний и – в самом хвосте – ваш покорный слуга. При виде огневой мощи, которая шествовала передо мною (констебли были готовы отразить любое нападение, как материальное, так и магическое), мне захотелось снова стать тихим, кротким чиновником, какими общественность представляет себе государственных служащих. В эту минуту я даже был бы не прочь вздремнуть у себя за столом.
– Детектор уже почуял впереди что-то грязное, – сказала Борнхольм.
Хиггинс постучал. Парни из ОМОНа стали по обе стороны от него, готовые высадить дверь. Но дверь открылась. Не знаю, кого я ожидал увидеть, но только не ацтекский вариант эдакого добренького старенького дедушки. У Куатемока Эрнандеса были седые волосы, очки и, пока он не разглядел, что за толпа собралась у его крыльца, весьма благодушное выражение лица.
Которое мгновенно исчезло, сменившись замешательством.
– Что вам нужно? – спросил старик с сильным акцентом.
– Вы Куатемок Эрнандес, курандеро? – официально спросил Хиггинс.
– Si, но… – Старичок улыбнулся. – Желаете что-нибудь из моих снадобий, сеньор? Может быть, вы не способны осчастливить вашу женщину?
По тому, как побагровела, а потом побелела шея Хиггинса, я понял, что у него и впрямь сложности с его женщиной. Но сублегат был настоящим профессионалом: его голос ничуть не изменился, когда он заговорил снова.