Дело о Темном Властелине
Шрифт:
— Пошли.
— Иди, я тут побуду, а то ещё затопчут.
Эх, и куда удаль делась?
Так, вот и первая толпа, молодежь, идут с плакатами.
— Против чего протестуете?
— Против Властелина!
— Притесняет?
— Ага!
— Как?
— Как только может. Мало того, что учиться заставил, так ещё потом и на работу гонит. А мы хотим по полям гулять, в театры ходить, одежду по последнему слуху носить, а он — работать.
— Так не работайте?
— А монеты? Тогда ж монет нет.
— А вы хотите монеты и не работать?
— Да, много монет и не работать. Гнать Властелина! А ну круши!
И пошли крушить, что попало.
Другая группа родителей протестовала, что должны учащихся содержать. Учителя протестовали, что должны учить простых, гениев им не додали, пастухи, что зелени мало, и так далее. И, главное, все крушили и крушили, крушили и крушили.
Так до ночи и проходил, слушал причины.
Так, вроде и не пил, а в голове стучит молотком, даже сказал молотками. А, не в голове, на улице, уф, а то решил, что совсем здоровье запустил. Лу сидела на балконе и пила морс из диких ягод, вот не боится отравлений, глупая.
— Что это?
— Восстановление. Сами сломали, сами и чинят.
— Пошли.
— Вот еще, тебе надо, ты и иди, я тут побуду, а то еще что делать заставят.
Кажется, мы поменялись местами, теперь мне приходилось переживать за зад Лу. Главное, чтоб этот зад был ко мне как можно ближе, а там разберемся.
Знакомый студент колотил витрину.
— Вот гады, сломали.
— Так ты и сам крушил.
— Их милое дело крушить, тяп-ляп сделали, а я-то делал с душой.
— То есть твое крушить нельзя, а чужое можно?
— Да! Я же старался, делал, ремонтировал, а они совсем не ценят чужой труд!
— А ты чужой ценишь?
— А что его ценить, еще сделают.
— Ну и ты еще раз отремонтируешь. А не ломать не пробовал?
— Вот еще. Я пошлину за буйность заплатил, ломаю, что хочу!
— Так и не ремонтируй, покрушил, домой пошел.
— Нельзя, только после ремонту выпустят, все Ирод проклятущий придумал — поломавши, починивши и уходивши. Тьфу.
Остальные были такого же мнения — мое ломать нельзя, чужое можно, и все сетовали, что нет никакого уважения к чужому труду, и несправедливо, починив все, уходить.
— Пошли, Лу, скучный городишко.
— На ночь глядя да в поля?
— Ага.
— Пошли.
Будет опять под боком сопеть, а может и не только сопеть. И вот буду возвращаться с очередного дела, а она меня встречать будет… Жаль, что живут они мало. Надо об этом подумать и что-то придумать. Завтра об этом подумаю. А сейчас поправить плащ на ее плечах, осторожно привесить следилку, предложить руку для пешей прогулки и уйти в ночь.
ГЛАВА Двадцать вторая неделя
Слеза Дракона, точно, где-то у меня был запас, ещё бы вспомнить где, редко пользовался. Продлевает жизнь на два века, замедляет увядание, эх, жаль, что срок маленький, но за два века найду решение.
— О чем задумался?
— Иди сюда, — похлопал рядом по бревну.
— Мне и тут удобно, — плащ вместо гамака приспособила, лежит, костром любуется. И даже не оценила, как я этот костёр щелчком пальцев разжег. Ничего, скоро она мои пальцы оценит.
— Не пристраивай зад, двоих плащ не выдержит.
Так в этом и план.
— Болван, — взвыла Лу, приложившись головой о корень дерева, что-то о мягкости падения подумать забыл. Давно за девицами не ухаживал, как-то все больше они за мной. Даже за невестой не ухаживал. А тут что-то захотелось.
— Очень больно?
Еле увернулся от горящей головни.
— Не обожглась?
Булыжник-то откуда, уф, хорошо, реакция отменная, увернулся. А вот булавкой в руку нечестно. Схватил покрепче, чтоб не вырвалась.
— Повторим? Что на озере было, хорошо же было.
Когда-нибудь я ей зубы точно выбью. А пока потерплю. Поцелуй с привкусом крови. Моей крови. Вот, расслабилась, ручками шею обвила, телом прижалась, главное, не спешить, пусть привыкает.
— У тебя же срок расследования неограничен?
— Да, — и какое это отношение сейчас имеет к происходящему.
— Может перерыв возьмёшь?
— Да, — лет на двести перерыв, для нас двоих.
— Смотаешься в Грундиль.
— Зачем? — лучше бы не уточнял. В этот раз блок поставить не успел, саданула так, что звезды с неба ближе стали.
— Для профилактики, а то у тебя от воздержания крышу уже сносит.
— От тебя у меня все сносит, Лу
И все страдает тоже от тебя.
— Так давай к Грину вернёмся, найдёшь другого исполнителя.
— Нет. Ты выиграла, ты меня и доведешь.
Во всех смыслах этого слова.
Ладно, не буду торопить события, ну, терпеливый это не про меня, уже знаете. Но сколько смогу.
Легли спать по разные стороны костра.
— А домой тебе совсем нельзя вернуться?
Лу повернулась спиной к костру, чтоб на меня не смотреть.
— Если замуж выйду, так обратно пустят.
— И что желающих в жены взять не нашла?
— Сама не хочу. Зачем мне под боком болван, мне вполне заказчиков хватает.
— Почему он от тебя отказался?
— Не подошла под его высокие запросы.
— Дурак. Или по молодости. Я вот тоже раньше считал, что буду бороться за справедливость, что стоит убить тьму, как тут же станет лучше. Не работает это, жизнь другая. Вот помню, испытание было, надо было слёзы дракона достать, остальные пару капель принесли, а я два ведра. Знаешь, как добыл? Рассказал о том, как с несправедливостью буду бороться, как обиженных защищать, как всем благо нести. Он так ржал, аж до слез, пару дней гоготал, чуть гору свою не развалил в запале. И знаешь, прав он был. Сейчас я это понимаю, а тогда хотел ему голову снести, хорошо, что не снес. Дружим уже много веков. Лу? Спишь уже?