Дело о воющей собаке

Гарднер Эрл Стенли

Доркас вскочил на ноги:

– Послушай, Мейсон, ты не можешь…

– Прошу вас, джентльмены, позвольте мне все объяснить, – прервал Фоули. – Я понимаю позицию мистера Мейсона, мистер Доркас. Он думает, что я пользуюсь своим политическим влиянием и что интересы его клиента подвергаются опасности.

– А разве это не так? – осведомился Мейсон.

– Не так, – дружески улыбнулся Фоули. – Я всего лишь объясняю факты мистеру Доркасу. Ваш клиент, как я уже говорил, очень странный человек. Он ведет жизнь отшельника, но постоянно шпионит

за мной, наблюдая в бинокль из окна своего дома за каждым моим шагом.

Поколебавшись, Доркас вновь опустился на вращающийся стул, пожал плечами и закурил сигарету.

– Продолжайте, – сказал Перри Мейсон. – Я слушаю.

– Мой повар-китаец первым привлек к этому мое внимание. Он заметил, как поблескивают стекла бинокля. Поймите меня правильно, мистер Мейсон. Я считаю, что ваш клиент – душевнобольной и сам не знает, что делает. И пожалуйста, не забывайте, что у меня достаточно свидетелей, которые могут подтвердить все, что я собираюсь сказать.

– Отлично, – кивнул Мейсон. – Что же вы собираетесь сказать?

– Я намерен пожаловаться на постоянную слежку, – с достоинством произнес Фоули. – Из-за этого у меня неприятности с прислугой, к тому же подобный шпионаж раздражает меня и моих гостей. Этот тип никогда не включает свет на верхнем этаже своего дома, бродит ночью по темным комнатам с биноклем и подглядывает за всем, что я делаю. Он весьма опасный сосед.

– Ну, – промолвил Мейсон, – пользоваться биноклем – не преступление.

– Ты отлично знаешь, что дело не в том, – возразил Доркас. – Этот человек не в своем уме.

– Почему ты так считаешь? – осведомился Мейсон.

– Потому что он сообщил о воющей собаке, а собака и не думала выть.

– У вас есть собака, верно? – спросил Мейсон у Фоули.

– Разумеется, – ответил Фоули все еще дружелюбным тоном.

– И вы утверждаете, что она не воет?

– Никогда.

– В том числе позапрошлой ночью?

– Да.

– Я говорил об этом с доктором Купером, – сказал Доркас, – и он заявил, что если у твоего клиента мания преследования в сочетании с галлюцинациями относительно воя собаки и страхом, что он предвещает смерть, то это в любой момент внезапно может перейти в манию убийства.

– Прекрасно, – сказал Мейсон. – Ты принял решение, и я тоже. Ты хочешь поместить его в психушку, не так ли?

– Я намерен подвергнуть его психиатрическому обследованию, – с достоинством возразил Доркас.

– Валяй. Но я скажу тебе то же самое, что ты говорил мне вчера. Если ты собираешься подвергнуть человека психиатрической экспертизе, кто-то должен подписать жалобу. Ну и кто ее подпишет? Ты?

– Могу и я.

– Лучше подумай как следует, – сказал Мейсон. – Я тебя просто предупреждаю.

– О чем?

– О том, что, если ты хочешь подписать жалобу, где утверждается, что мой клиент невменяем, тебе лучше провести более тщательное расследование. Иначе у тебя могут возникнуть неприятности.

– Джентльмены, джентльмены, – вмешался

Фоули. – Не будем спорить, прошу вас. В конце концов, речь идет о том, чтобы помочь бедному мистеру Картрайту. Я не питаю к нему дурных чувств. Он мой сосед, и, хотя досаждает мне, я уверен, что его поведение обусловлено душевной болезнью, и хочу в этом разобраться. Если окажется, что Картрайт не сумасшедший, то я, естественно, приму меры, чтобы он не повторял своих заявлений насчет моей собаки и моих домочадцев.

– Твоя тактика ни к чему не приведет, Перри, – обратился к адвокату Доркас. – Мистер Фоули вправе так действовать. Ведь ты привел сюда Картрайта, потому что хотел предупредить возможные шаги против злонамеренного преследования. Если Картрайт правильно изложил нам все факты, значит, он действовал в соответствии со своими правами. Если же он исказил или передернул их – тогда другой разговор.

Мейсон мрачно усмехнулся.

– Пытаетесь найти основания для судебного иска? – спросил он у Фоули.

– Вовсе нет, – возразил тот.

– Ну, я просто напоминаю вам обоим то, о чем вы позабыли, – заметил Мейсон, – а именно, что никакой жалобы не было подано и никакой ордер не был выписан. Заместитель окружного прокурора решил написать вам письмо – вот и все. Не так ли, Доркас?

– С юридической точки зрения так, – нехотя согласился Доркас. – Но если этот человек ведет себя как безумный, необходимо принять какие-то меры.

– Все твои предположения относительно его безумия основаны на заявлении мистера Фоули, что собака не выла, верно?

– Естественно, но мистер Фоули утверждает, что у него есть свидетели, которые могут подтвердить это заявление.

– Да, он так говорит, – не уступал Мейсон, – но, пока ты не побеседуешь с этими свидетелями, ты не можешь знать, кто из них двоих безумен. Может быть, как раз мистер Фоули.

Высокий мужчина засмеялся, но его смех казался деланым, а глаза угрожающе блеснули.

– Насколько я понимаю, – осведомился Доркас, – ты хочешь, чтобы мы провели дальнейшее расследование, прежде чем принимать меры?

– Разумеется, – ответил Мейсон. – На основании слов моего клиента ты ограничился написанием письма. Если хочешь написать мистеру Картрайту уведомление о том, что мистер Фоули называет его сумасшедшим, я не возражаю. Но если ты пойдешь дальше, опираясь только на неподтвержденное заявление мистера Фоули, я намерен отстаивать права моего клиента.

Доркас снял телефонную трубку и потребовал соединить его с офисом шерифа.

– Я хочу поговорить с Биллом Пембертоном, – сказал он спустя несколько секунд. – Алло, Билл? Это Пит Доркас. Слушай, у меня в кабинете диспут по поводу пары миллионеров с Милпас-драйв. Речь идет о собаке: один утверждает, что она воет, а другой – что нет. Перри Мейсон представляет одного из них и требует расследования. Можешь прийти сюда и все уладить? – Выслушав ответ, Доркас кивнул: – Отлично, приходи прямо сейчас.