Дело о заикающемся троцкисте (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
Я закончил недавно проект платформы интернациональной левой оппозиции по русскому вопросу, где попытался подвести основные итоги развития СССР и ВКП за последний период. Этот проект платформы выйдет в ближайшее время в виде номера Бюллетеня, и тогда вы его получите, разумеется.
Вы пишете о недоразумениях некоего лица с некоей инстанцией. Вот так-так... не придется ли лицу превращаться в невозвращенца?
У нас здесь уж несколько месяцев живет моя дочь, прибывшая из Москвы. Она больна туберкулезом легких (два пневмоторакса), пережила с нами пожар и вследствие
Крепко и сердечно жму Вашу руку. Вы ничего о своем состоянии не пишете. Сообщите!
Ваш Троцкий.
Adresse: Kadikoy, Chifa 10 kak № 22 par Stamboul".
***
М-да... Неужели действительно письмо Троцкого?
На обратной стороне листка, в углу стоял фиолетовый штамп. Собственно, сам угол был оторван и сохранился только фрагмент печати:
Архивный от...
НК...
Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы восстановить недостающий текст:
"Архивный отдел НКВД..." М-да, если документ подлинный, то это настоящая сенсация, рядом с которой "клад Косинской" - ничто.
С утра я первым делом заскочил в информационно-аналитический отдел, хотел потолковать с Агеевой. Как-никак Агеева все-таки филолог, несколько лет работала в библиотеке АН, заведовала отделом редкой книги. Может, подскажет, каким образом быстро разобраться с авторством.
Но нашей драгоценной Марины Борисовны на месте еще, разумеется, не было.
К работе Марина Борисовна относится с душой, но рабочий график устанавливает сама. Все мои попытки повлиять на нее серьезного успеха не имели.
В коридоре Скрипка что-то азартно втолковывал Ане Соболиной. Аня кивала, слушая бурный Скрипкин поток, но, кажется, совсем Скрипку не слышала...
– Анна,- вмешался я,- где, интересно, Марина Борисовна?
– Она... э-э... чуть-чуть опаздывает.
А Скрипка сказал:
– Я знал одну даму, которая постоянно всюду опаздывала. В связи с этим у нее была масса неприятностей. Ее увольняли со службы, ее бросил муж...
– Леша!- перебил я, но Скрипка сказал:
– Извини, Шеф, но дай дорассказать.
Короче, у этой дамы была масса неприятностей. А однажды она опоздала на самолет.
– И что?
– В общем-то ничего. Но тот самолет разбился.
– Очень поучительная история,- сказал я.
Скрипка улыбнулся, а Соболина посмотрела на него с тревогой. Потом обернулась ко мне:
– Ты что-то хотел, Андрей?
– Я хотел бы видеть сотрудников на рабочих местах. Тем более, если сотрудник - начальник отдела. Вы согласны, Анна Владимировна?
– Э-э... может быть, я могу тебе помочь, Андрей?
Скрипка улыбнулся улыбкой голодного крокодила.
– Может быть,- сказал я.- У кого в Санкт-Петербурге можно проконсультироваться по личности Троцкого?
– У Елены Петровны Кондаковой из музея политического сыска,- отчеканила Соболина.
Скрипка повернулся и пошел в глубь коридора.
***
В тот день музей политического сыска для посетителей был закрыт. В залах царила тишина... Впрочем, здесь, наверно, никогда не бывает шумно. Елена Петровна Кондакова встретила меня в фойе.
У нее были внимательные ироничные глаза. Очень опасные глаза.
– Итак, Андрей Викторович,- сказала она после взаимных любезностей,чем я могу вам помочь?
Не знаю, показалось мне или в словах Кондаковой действительно был скрытый подтекст: что же это тебя, криминального писаку, привело сюда? Здесь дешевкой не торгуют.
– Елена Петровна,- ответил я,- мне рекомендовали вас как специалиста по Троцкому.
Она улыбнулась и сказала:
– Напрасно. Когда-то я действительно была увлечена изучением наследия Льва Давидовича Троцкого, но специалистом себя назвать не могу. А что конкретно вас интересует?
– В вашем музее есть тексты, исполненные Троцким?
– В Санкт-Петербурге нет ни одного автографа Троцкого.
– Вот так?
– Именно так. Найти подлинный автограф Троцкого - невероятная удача для любого исследователя. Выезжая из страны в двадцать девятом году, Лев Давидович вывез весь свой архив. Это чудо, что Сталин позволил ему такое... Впрочем, шел, я напомню, двадцать девятый год.
Спустя всего три-четыре года это было бы уже невозможно. Потом, уже в Мексике, Троцкий остался без средств к существованию и вынужден был продать свой архив Гарвардскому университету.
– Неужели все документы Троцкого попали в Гарвард?
– Нет, конечно. За время своей политической деятельности он написал тысячи писем, записок, статей. Он был невероятно работоспособным человеком. По всему миру разбросаны сотни документов с его автографом.
– И тем не менее в России документов не сохранилось?
– В этом, Андрей Викторович, нет ничего удивительного... Когда Сталин развернул масштабнейшую антитроцкистскую кампанию, хранить письма Троцкого стало опасно. Те, кто имел хотя бы клочок бумаги с подписью врага народа, сам становился врагом народа. Люди избавлялись от любого материального доказательства связи с Троцким. Впрочем, это не спасало. Тысячи большевиков были репрессированы только за то, что работали с ним...
– М-да... Но ведь не могли же быть уничтожены ВСЕ документы? Так не бывает, Елена Петровна.
Елена Петровна улыбнулась:
– Конечно... Всегда что-то остается. Но пока я не видела ни одной записки Льва Давидовича. Я имею в виду - в подлиннике. Почему, Андрей Викторович, вас это интересует - нашли часть архива среди "бриллиантов Косинской"?
О Господи! Опять "бриллианты Косинской"! Связался я со Светкой на свою шею!.. Я тоже улыбнулся, ответил:
– Нет, среди бриллиантов Косинской - нет... Скажите, Елена Петровна, а в архивах... например, в архивах НКВД, могли сохраниться письма, статьи, дневники Троцкого?