Дело о заикающемся троцкисте (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
– Мы,- сказал Зудинцев,- даже не знаем, а есть ли эти рукописи.
– По крайней мере один листок есть.
Зудинцев покачал головой:
– Извините. Извините, мужики, но пока что это листок бумаги... Вот будет заключение экспертизы - будет и разговор.
Я с Зудинцевым спорить не стал - он профессионал. Причем классный профессионал. Я только сказал:
– Кондакова считает, что к нам попал подлинник... А она - очень опытный музейный работник, у нее интуиция.
– Интуиция в нашем деле - штука полезная,- согласился
Мы "посмотрели" и увидели, что почти ничем не располагаем: есть некий аноним, который называет себя Олегом. Но имя, скорее всего, вымышленное... Этот Олег (псевдоним оперативной разработки Троцкист) утверждает, что владеет дневником и письмами Льва Троцкого. И даже предоставил страничку (вероятно, подлинную) для изучения. Троцкистом движут корыстные мотивы. Но сам он по каким-то обстоятельствам ("У м-меня ос-с-собые обоб-обстоятельства") реализовать рукопись не хочет или не может. Чего-то опасается...
– Я думаю, этот Троцкист пиздит как Троцкий!- вставил Родя.
Не заметив его реплики, я продолжил:
Троцкист не глуп, говорит правильным литературным языком, употребляет слова "конъюнктурщик", "дивиденды", знает, что такое "Сотбис"... Осторожен.
Возраст - по голосу - взрослого, но не пожилого мужчины. Заикается.
– Заикание,- спросил Зудинцев,- натуральное?
– Похоже, да. Любопытно, трудно ли имитировать заикание?- спросил я. Ответ явился сам собой - дверь кабинета распахнулась и всунулась лохматая голова Соболина:
– Можно, Шеф?
– Нельзя. Совещание у меня. Зайди через двадцать минут... Впрочем, постой.
Скажи-ка, Володя... вот ты, как профессиональный драматический артист...- Соболин проник в дверь целиком и стал каким-то очень значительным.- Как профессиональный драматический артист, скажи нам: трудно ли имитировать заикание?
Соболин тряхнул копной волос, изменился в лице и ответил:
– Ва-ва-ваще н-н-ннево-во-возмомо-жно.
Все стало ясно... Володя еще что-то хотел нам показать в рамках демонстрации актерского мастерства, но я его выставил.
Он ушел расстроенный.
– Заикание,- сказал Зудинцев,- не факт.
Родя возразил:
– Ты хрен с пальцем не сравнивай.
Вовка - актер.
– Погорелого театра,- сказал Зудинцев.- Но если хочешь, Родион, то можешь провести проверку логопедов. Их в Питере не так уж и много - человек двести... или триста.
– Или пятьсот,- сказал я.- Отставить логопедов.
Все и без меня понимали, что на этом пути нам ничего не светит: логопедов можно проверять год... и выяснить в конце концов, что никто из них никогда не сталкивался с нашим Троцкистом. Или сталкивался, но не помнит... Или помнит, но под другим именем. Или наш Троцкист вообще не заика, а коллега нашего Соболина по ремеслу... из самодеятельности механического завода
Мы потолковали еще минут тридцать, наметили некоторые шаги и распределили обязанности. Родиону предстояло попытаться установить телефон, с которого звонил Троцкист. На Зудинцева легла обязанность поднять дело об убийстве Олега Гребешкова. А я собрался пойти в ФСБ.
***
Сразу после того, как мои "сыскари" покинули кабинет, позвонил Троцкист.
Я засек время.
– З-з-здравствуйте, Андрей, вы и-изучили ообразец?
– Здравствуйте, Олег... я показал ваш образец специалистам.
– М-мы так не д-договаривались.
– А что вас смущает?
– Н-не хочу оогласки д-до поры.
– А никакой огласки нет. Это во-первых. Во-вторых, мы должны быть уверены, что вы предоставили подлинники.
– Если вы убедитесь, что п-подлинники - вы г-готовы купить?
– Возможно. А вы не хотите зайти ко мне, пообщаться лично?
Он помолчал несколько секунд, потом сказал:
– Н-нет.
– Да что вы боитесь, Олег? К нам приходят разные люди. Согласно журналистской этике, мы гарантируем сохранение вашего инкогнито... Приходите, потолкуем с глазу на глаз.
– Нет, не п-приду. Н-ни к ч-чему это.
– Хорошо, давайте встретимся на нейтральной территории.
– В-встретимся, когда вы б-будете г-готовы к с-сделке. Я еще п-позвоню.
И он положил трубку. Я сходил к Каширину и сообщил, что был еще один звонок - в 13:04.
– Теперь мы его точно зацепим,- ответил Родя.
***
А я направился в ФСБ. Я позвонил начальнику пресс-службы ФСБ и договорился о встрече.
– Приходи,- сказал начальник.- А чего тебе, Андрей Викторович, из-под нас, грешных, надобно?
– Да вот думаю у вас пару секретов государственных перекупить... Продашь?
– Запросто. Торгуем налево-направо.
Приходи. Выписываю пропуск.
И я поехал на Литейный. Попарился в пробках на Фонтанке и добрался всего за полчаса. Пешком бы дошел быстрее...
– Ну,- весело сказал подполковник Острецов,- какие секреты тебя, Андрей Викторович, интересуют? Недорого продам.
– Год назад погиб ваш сотрудник - Олег Гребешков,- сказал я.
Острецов сразу переменился в лице.
– Да, было такое дело... До сих пор не раскрыто.
– Расскажи, Алексей Иваныч.
– А что, собственно, рассказывать, Андрей? Семнадцатого апреля прошлого года майор Гребешков не вышел на службу. Позвонили - не отвечает. Худого сначала никто не подумал, но после рабочего дня один из сослуживцев заскочил к Олегу домой. Дверь оказалась не закрыта... тело лежало в комнате. Стреляли в упор, дробью... из двух стволов. Соседи накануне выстрел слышали. В начале десятого, вечером. Но значения не придали. Нормально, да? Грохот от выстрела из двустволки на весь дом, а "значения не придали"... Следов никаких, видимых мотивов - тоже.